Введение
Исследовательская парадигма зарубежной и отечественной экономической мысли в качестве доказательной аргументации системности функционирования общественного хозяйственного комплекса использует обоснование механизма реализации прав собственности с целью достижения экономически выраженных интересов, что, само по себе, выступает платформой для межсубъектного сотрудничества в аспекте готовности принимать решения. Таким образом, отношения частной собственности, выступающие связующим звеном во взаимодействии институтов и экономических субъектов, и их трансформация составляют основу интеллектуальной рефлексии относительно любых хозяйственных преобразований, влияющих так или иначе на условия и характер реализации индивидуальных интересов. Права собственности программируют разные формы сотрудничества, распределяя определенным образом во времени и пространстве ценности, вокруг процесса создания и потребления которых выстраиваются целенаправленные действия экономических субъектов. Система взаимообусловленных процессов по достижению экономических целей мотивирует к разным моделям поведения, что, с точки зрения, проблематики экономической науки представляет интерес именно в аспекте формирования адаптивного режима института собственности, позволяющего людям обмениваться ценными благами. Частная собственность в совокупности конституированных эксклюзивных прав позволяет более эффективно использовать ресурсы в условиях ограничений, заданных их труднодоступностью, решать проблему безбилетника в рамках совместного использования благ, определять правильное направление инвестиций, расширять формы взаимовыгодного сотрудничества.
Цель исследования – рассмотреть базисные условия реализации прав собственности в процессе экосистемной реализации экономических отношений и раскрыть характер их спецификации.
Материалы и методы исследования
Для достижения поставленной цели методологическим фокусом исследования послужили такие общенаучные подходы, как системный, качественный, институциональный и использованы приемы и инструменты: формальной логики и диалектики, анализа и синтеза, индукции и дедукции, аналогии и сравнения.
Информационной базой исследования послужили фундаментальные труды известных представителей экономической теории, а также актуальные современные публикации российских и зарубежных исследователей.
Результаты исследования и их обсуждение
Система собственности, закрепленная правовой инфраструктурой, устанавливает определенные санкционированные «правила игры» в рамках территориально ограниченного хозяйственного анклава (сообщества), позволяющие обеспечивать устойчивую координацию и организационный порядок в процессе передачи прав собственности на всех уровнях функционирования данной экосистемной части экономики. Санкционированными правилами Р.Капелюшников называет такие правила, которые возникают между экономическими агентами по поводу использования ограниченных ресурсов [2]. Большую роль в этом процессе играет технологическая компонента, позволяющая транслировать многочисленному числу претендентов на получение либо полного пакета прав собственности, либо его части, информацию об открывшихся предпринимательских возможностях использования конкретных экономических объектов, другими словами «набор допустимых экономических решений» [5]. Речь идет об трансакционных издержках на вхождение в бизнес, которые могут стать значительным барьером при переключении ресурсов, обесценивая данный вид экономической активности. В этом смысле институционально выраженная собственность выступает инструментом экономии издержек установления специальных прав [11]. В данном аспекте цифровые технологии делают более прозрачной систему принятия решений по поводу использования ресурсов, то есть собственно экстраполируя информацию о реальной доходности собственности и её изменениях.
Многофакторный анализ экосистемности в совокупности научно обоснованных теорий указывает на разносторонность подходов в решении проблемы реализации прав цифровой собственности. Первый связан с понятием цифровая среда, как единое цифровое пространство, обеспечивающее платформенность сотрудничества по созданию и обмену экосистемными благами в рамках сетевой формы реализации экономических отношений [3]. Другой подход связан собственно с технологическим содержанием понятия экосистема, в рамках которого она определяется как система больших данных, обеспечивающих единство реализуемых отношений, посредством стандартизированных процедур. Структурированные базы данных позволяют получить эффект управляемости множественных контрактаций внутри экосистемы и эффект доступ к ней со стороны [7]. Наконец, функционирование экосистем рассматривается часто с позиции регулируемости экономических и технологических параметров цифровых сделок, фронтально отражающих характер реализации прав собственности на активы, созданные экосистемой. Именно данный подход менее всего аргументирован и требует проработки концептологии, как системы фундаментальных принципов, принятие которых составило бы исходные предпосылки теоретического размышления о характере трансформации прав собственности в платформенных средах, управляемых искусственным интеллектом.
Цифровая трансформация экономической активности собственников состояла в отказе от стратегии замыкания значительной части ресурсов на собственное производство и контроля всей цепочки создания ценности и владения соответствующими активами и переходу к контролю над наиболее ценными активами и уникальными ресурсами, как правило, связанными с теми элементами цепочки создания ценности, где компании формируют наибольшую добавленную стоимость [8]. В этом смысле, наибольший интерес представляет феномен цифровой собственности и его влияние на аллокационные процессы, определяющие затратную часть хозяйственной активности субъектов в новой цифровой реальности. Цифровая формализация сферы реализации трансакционного взаимодействия рыночных агентов обуславливает экосистемный феномен получения права временного распоряжения благами, что предпочтительнее права полного владения. В данном аспекте трансакционные операции, поддерживаемые различными интерфейсами, являются операциями совместного действия, когда сторонним субъектам передается спектр прав, направленных в область получения выгоды на недоиспользуемых активах. Тем самым, цифровые трансакции, изменяют способы производства и потребления благ, определяя особые условия реализации прав собственности. В этом смысле, цифровая экосистема, как результат технологических изменений, стала новой моделью совместного создания рыночной ценности, в рамках соответствующей аллокации ресурсов, которая ремодулирует определенный характер распределения прав собственности на экономические объекты. Теперь цифровые экономические объекты в сложно интегрированной форме систем больших данных BIGData, доменных имен, облачных платформ, программных кодов, криптографических токенов и т.д. формируют особую конфигурацию отношений собственности, где ценность этих объектов определяется через совместное использование, а возможность координации в системе, где действия каждого участника подлежат цифровой фиксации, т.е. являются контролируемыми, обеспечивает безопасность, нейтральность и прогнозируемость процесса реализации предоставляемых системой временного спектра прав собственности [9]. Тем самым, процессы проектирования и управления производственными и транзакционными процессами алгоритмизированы в рамках технологически заданной цифровой модели, т.е. обеспечиваются цифровыми объектами собственности. Так, невзаимозаменяемые единицы данных, хранящиеся в блокчейне, которые активизируют процессы обмена, позволяют идентифицировать экономический интерес и включать его в соответствующую цепочку формирования добавленной стоимости. Процессы обработки, хранения и передачи данных создают эффект распыления прав собственности, когда капитализация экосистемы возрастает по мере увеличения числа пользователей. Тем самым, блокченизация собственности позволяет значительно ускорить темпы распределения ресурсов, создавая укрупненные пулы бизнес кооперации.
Различные ценности в экосистемах цифрового формата, выступающие предметом различных контрактных отношений трансформируются технологиями блокчейн в цифровые ресурсы (распределенные активы или активы совместного доступа), имеющие потенциальную коммерческую ценность. Результаты цифровой бизнес активности приобретают в высшей степени открытый характер, так как подлежат записи в независимых распределительных реестрах, что значительно повышает возможность их идентификации как потенциального объекта сделки. При этом обоснованно возникают вопросы регулирования прав собственности, особенно в части её интеллектуальной составляющей, с точки зрения получения эксклюзивного права принимать решение. Речь идет о ситуации, когда в основе цифровой сделки лежит не процесс отчуждения собственности, а предоставление владельцем экосистемы доступа к диджитал-активам (контенту, знаниям, возможностям), собственником которых он не является, распределяя права собственности между комплементаторами, создателями предложения цифрового обмена и, одновременно, участниками совместного использования ресурсов [7]. Так, Foxconn Technology Group, отдельный книгоиздатель электронных книг на кросс-платформе Kindle, также, как и другие издатели, выполняет вышеназванную роль комплементатора, предоставляя контент в рамках формирования экосистемного предложения, участники которого получают временный доступ к собственности. Цифровые чемпионы Uber, Airbnb, TaskRabbit, Сбер, Яндекс и др. аккумулируют инструменты решения пользовательских задач (транспортные услуги, туристические услуги, недвижимость и т.д.), не обладая реальными активами. Тем самым, экосистемы капитализируют ценность активов для её многосторонних участников за счет постоянного потока технологических изменений в системе интерфейса приложений доступа, которые обеспечивают взаимовыгодную направленность в использовании ресурсов экосистемы, обеспечивают транзакции активов, вне зависимости от способа владения [12]. Возможности оперативной аналитики по каждому конкретному пользователю, а также система обработки больших данных позволяют добиться кооперации разнородных активов, когда комплементарные ресурсы значительно повышают ценностное предложение и трансформируются в открытые активы, активы свободного доступа.
Таким образом, цифровые экосистемы в отличие от традиционных обладают уникальными свойствами, позволяют добиться высокой концентрации экономических данных открытого доступа, превращая их в особую ценность – «открытые ресурсы». Устойчивость и координация в традиционных экосистемах достигается четко обусловленными уровнями присвоения и владения объектами собственности, что выражается как в формально, так и не формально фиксируемых правилах взаимодействия собственников и несобственников [1]. Процедуры получения, использования, хранения, реализации, распоряжения ресурсами в процессе управления ими выступают активизаторами рыночной конкуренции и это то, что отличает цифровые экосистемы от оффлайн-рынков.
В цифровой бизнес-среде сложный антагонизм связывает два фундаментальных понятия – конкуренция и кооперация, в результате чего в экономическом тезаурусе появляется дефиниция «коопкуренция» (авторский перевод на русский язык термина «coopetition» взят из работы В.Л. Тамбовцева [9]). О сложности и противоречиях в соотношении данных явлений писал еще К. Маркс «…дело идет не только о повышении путем кооперации индивидуальной производительной силы, но и о создании новой производительной силы, которая по самой своей сущности есть массовая сила», которая возникает «…путем слияния многих сил в одну общую силу», что в итоге «…вызывает соревнование, увеличивающее индивидуальную производительность» субъекта собственности [6].
Тем самым, экосистемы как порождение процесса разделения труда в их цифровой модуляции порождают эволюционно сложную форму кооперации-«коопкуренции», в рамках которой эта самая кооперация выражена в большей степени, чем индивидуализация при сохранении конкурентных императивов во взаимодействии. Это достигается посредством модульно выраженной кумуляции сетевых эффектов, при которой возникает необходимость координации и совместного использования комплементарных ресурсов и предпринимательских компетенций, что позволяет получить повышенную экономическую «ренту» на объекты цифровой собственности.
В традиционной формализации отношения собственности позволяют, с одной стороны, расширять пространственную сферу производственных отношений, устанавливая уровни вертикальной интеграции и, одновременно, сужают производственную сферу в рамках горизонтальной специализации. В данном контексте, экосистему можно определить как совокупность независимых акторов, создающих комплементарные ценности, в рамках децентрализованной структуры интеграционных отношений [4].
Переход экономического взаимодействия в цифровой формат ставит проблемы идентификации цифровых объектов как предмета цифрового обмена, что влияет на динамику трансакционных издержек передачи прав собственности, формирования и изменения стоимости интернет-благ. Тем самым, отношения собственности реализуются через децентрализованные приложения и технологии распределенного реестра, обеспечивающих операции с токенами, привязанными к реальным активам, требованиями на различные экономические ценности.
Цифровые рыночные платформы не обладают контролем над активами и не стремятся к этому, ограничивая свои права на ресурсы логистическими мощностями. Даже собственное производство, точнее говоря производство под своим торговым знаком (например, Amazon, Яндекс-маркет), существует в рамках аутсорсинга, т.е. без владения соответствующей технологической инфраструктуры. Технологически обусловленные отношения собственности в цифровой среде реализуются на так называемой гибридной основе. Гибридные экосистемы транспонируют сложную матричную форму взаимоотношений, граничащими между иерархическими и рыночными, и обеспечивающими, тем самым, снижение трансакционных издержек межфирменного взаимодействия [11].
Нелинейная форма экосистемной интеграции усиливает открытость отдельных специализированных сегментов бизнеса, позволяя эффективно решить проблему снижения барьеров доступа к открытым цифровым объектам экосистемы, путем активации точки входа мобильного приложения безотносительно права полного владения. Ситуация, когда издержки использования объектов цифровой собственности сведены к нулю для каждого участника устойчивой экосистемной коалиции. Так, согласно результатам опроса международной компании PricewaterhouseCoopers 56% пользователей экосистем (Uber, Lyft, Zipcar, RelayRides, Car2Go и др.) выбирают их по причине лучшей цены, 32% – более широкого выбора на рынке и 28% – более удобного доступа к услугам [13].
Таким образом, ценность экосистемных благ зависит от комбинации добавленных и реализованных прав собственности на цифровые объекты, что требует определенной степени технологической открытости их уникальной архитектуры. Другими словами, нужно некоторые технологические блоки системы предоставить в совместное пользование, чтобы обеспечить доступ сторонних собственников ресурсов, получающих по факту входа в систему набор определяемых системой для реализации прав собственности. При этом нет гарантии, что пользователи, реализуя эти права не повлияют на функциональность всей системы (например, блокируют ее работу) или её безопасность. Тем самым, элементы архитектуры, технические спецификации и интерфейсы экосистемы являются инфраструктурой, позволяющей эффективно реализовать права собственности её участниками, в той степени, в какой она способна контролировать трансакции внутри экосистемы. Технологическая открытость цифровых объектов собственности, обеспечивающая распределенность прав собственности, создает новые риски, но при этом составляет основу для реализации предпринимательского и инвестиционного потенциала экосистемы. Это необходимое условие для того, чтобы существующие и потенциальные участники использовали свои ресурсы и знания для улучшения рыночного предложения [8]. Другими словами, сеть поставщиков, комплементаторов, участников и пользователей, совместно реализующих широкий спектр прав собственности на ценностные объекты экосистемы, частота их взаимодействия и трансакций и обеспечивают рост капитализации активов экосистемы. Так, маркет-продавцы, получившие возможность работать на известных онлайн-платформах Ozon, Alibaba Group, Wildberries, Avito и др. принимают пучок предоставляемых прав владельцем экосистемы как условие доступа к уникальному средству производства, технологии функционирования платформы. Тем самым, акторы экосистемы получают доступ к уникальным ресурсам и в равной степени распределенные права их использования: определять ценовую политику, ассортимент, дизайн онлайн-магазина, сервисный функционал.
Выводы
Таким образом, трансакции по передаче прав собственности внутри экосистемы осуществляются через технологии распределенного реестра, позволяющие выполнять определенные требования без права владения на цифровые активы, что способствует кооперации разнородных активов, обеспечивает их комплементарность и значительно повышает их ценность для потенциальных участников формирования экосистемного предложения. Объекты цифровой собственности обладают следующей спецификацией, определяющей характер реализации прав собственности по их использованию: отсутствие посредников и унификация процесса передачи прав собственности в любом сегменте экосистемы, что существенно повышает безопасность; самоуправление и внутренняя координация, посредством токеновой передачи активов; прозрачность и открытость цифровых сделок, фиксируемых блокчейн-технологиями; смарт-контракты, программирующие условия заключения цифровых сделок и обеспечивающие их компонуемость, возможность на базе одной создавать новые.
Экосистемный механизм реализации отношений собственности по использованию цифровых объектов оптимизирует процесс распределения ресурсов посредством бесшовной передачи информации и включения её в блокчейн-реестры, подтверждающие определенные права в данном цифровом сегменте взаимодействия её участников. За счет этого удается более точно идентифицировать бизнес направленные интересы групп агентов, как на стороне спроса, так и на стороне предложения, что способствует эффективной сегментации экосистемных рынков.
Тем самым, переход к цифровым моделям экономического взаимодействия позволяет добиться ускоренной трансформации ресурсов с точки зрения оптимизации процессов принятия решений, в рамках которой спектр прав собственности является технически прозрачным и комбинаторно сгенерированным. В процессе реализации отношений цифровой собственности создается высокоценный бизнес актив – экосистемное сообщество, в технологических границах которого частота взаимодействия акторов внутри данной коалиции субъектов, связанных спектром реализуемых ими прав собственности вне концепта владения, определяют его качественную составляющую в аспекте стимулирования трансакционной активности.