Научный журнал

Вестник Алтайской академии экономики и права

Print ISSN 1818-4057

Online ISSN 2226-3977

Перечень ВАК

Введение

Вызовы, с которыми в настоящее время сталкивается наша страна, носят беспрецедентный характер. Он определяется уникальным взаимодействием внешних и внутренних факторов («контуров»), существенным образом воздействующих на социально-экономическую систему России. Внешний контур характеризуется нарастанием проблем в мировой экономике в условиях её деглобализации и обострения конкуреции ведущих государств и транснациональных корпораций за ресурсы, вызванных, в том числе, санкционной политикой стран «коллективного Запада» в отношении России. Ключевая проблема, которая стоит перед российской экономикой в рамках внутреннего контура, заключается в том, что потенциал роста функционирующей модели отечественной экономики практически исчерпан. Нарастание отмеченных проблем настоятельно требует от России адекватного реагирования на данные серьёзные вызовы. Очевидно, что без продуманной, обоснованной стратегии невозможно будет успешно противостоять угрозам национальной безопасности и жизненно важным экономическим интересам.

Цель исследования: обоснование стратегических приоритетов развития российской экономики в условиях формирования социально-экономической системы постиндустриального типа – экономики знаний.

Материал и методы исследования

Почему в качестве стратегического ориентира для России должна выступать экономика знаний? Отвечая на этот вопрос, следует отметить, что данная перспективная социально-экономическая система обладает, на наш взгляд, практически неисчерпаемым потенциалом роста, а, следовательно, может обеспечить социально-экономический прорыв в развитии нашей страны. В более ранних своих работах мы охарактеризовали указанный потенциал следующей обобщённой теоретической формулой: знание, выступая стратегическим экономическим ресурсом, проявляясь в количественных и качественных параметрах факторов производства, воплощаясь в создаваемом общественном продукте, выступает важнейшим источником устойчивого экономического роста [1].

Реализованный в исследовании динамический подход к анализу социально-экономической системы позволил рассмотреть движение и трансформацию знания, проанализировать его функциональные формы и сделать вывод о кругообороте знания в экономике, Кругооборот знания мы охарактеризовали как процесс последовательного прохождения им определённых стадий и возвращения к исходной стадии, но уже на новом витке движения. На каждой из этих стадий со знанием происходит определённая метаморфоза, заключающаяся в изменении его социально-экономических и функциональных характеристик [2]. Кругооборот знания не осуществляется автоматически. Практическому движению и фактическому использованию нового знания способствует соответствующая совокупность институциональных, структурных и функциональных компонентов, обеспечивающих развитие инновационной деятельности в стране, то есть эффективное функционирование национальной инновационной системы.

Результаты исследования и их обсуждение

Экономика, основанная на знаниях, проявляется, в первую очередь, в форме инноваций [3]. Поэтому важнейшей чертой, имманентно присущей экономике знаний, является высокий уровень инновационной активности экономических субъектов, осуществляющих на постоянной основе инновации, прежде всего, технологические. Для России усиление инновационного вектора социально-экономического развития становится важнейшим стратегическим приоритетом. В противном случае отечественная экономика не будет вписываться в ключевые тренды современности.

Согласно имеющейся статистической информации, в настоящее время фактические масштабы и результативность инноваций, осуществляемых субъектами российского бизнеса, не соответствуют отмеченным долгосрочным приоритетам. Для большинства крупных и средних российских предприятий характерен весьма низкий общий уровень инновационной активности. В 2020 году всего 10,8 % организаций осуществляли, в той или иной мере, инновационную деятельность. Даже неискушённому исследователю понятно, что это весьма низкий показатель. В других странах он намного выше. К примеру: Канада – 79,1 %, Эстония – 73,1 %, Кипр – 68,2 %, Китай – 39,8 %, Турция – 36,0 % [4, с. 256].

Обобщённую характеристику уровня и результативности инновационной деятельности российских компаний можно получить, количественно оценив долю инновационной продукции в общем объёме отгруженных товаров, выполненных работ, услуг. В 2020 г. эта доля увеличилась на 0,4 п.п. по сравнению с 2019 г. и составила 5,7 % [4, с. 268]. Только Исландия (5,6 %), среди европейских стран, находится по этому показателю ниже Российской Федерации. В странах Европы, преуспевающих в инновационной деятельности, величина рассматриваемого показателя составила: в Греции – 23,8 %, Италии – 16,9 %, Испании – 16,1 %, Бельгии – 15,7 %, Швейцарии – 15,2 %.

К сожалению, существенной особенностью совокупности инновационных процессов, протекающих в российской экономике, является их низкая результативность. На основе данных, представленных в таблице, можно оценить динамику результативности инноваций в России.

Коэффициент результативности инноваций (КРИ) рассчитывается по формуле:

где ОИТ – объём инновационных товаров (руб.); ЗИ – затраты на инновации (руб.).

КРИ показывает, какова отдача с 1 рубля затрат на инновации. Как видно из табл. 1, в промышленном производстве России в 2020 г. на 1 рубль затрат на инновации приходилось 3,42 руб. инновационного продукта. В обрабатывающих производствах КРИ составил 3,57. А в такой инновационной по своей природе сфере, как телекоммуникации и информационные технологии, результативность инновационной деятельности до удивления низкая: 1 рубль затрат на инновации в 2020 г. давал отдачу в размере 2,14 рублей инновационного продукта. В целом же по экономике России в 2020 г. КРИ составил 2,43. Это достаточно низкий показатель результативности инновационной деятельности. По количеству единиц инновационного продукта, приходящегося на единицу затрат на инновации, наша страна уступает практически всем странам Европы. Причём данный показатель имеет отрицательную динамику. За пять лет (с 2015 по 2020 гг.) результативность использования инновационных ресурсов в российской экономике снизилась на 23,3 %.

Чем же можно объяснить низкий уровень параметров инновационной активности субъектов российской экономики? Несомненный теоретический и практический интерес вызывает позиция непосредственных участников инновационной деятельности – отечественных производителей – по этому вопросу.

Анализируя результаты проведённого в 2018–2020 гг. обследования российских организаций среднего и крупного бизнеса, можно выделить следуюшие факторы, выступаюшие, по мнению руководства данных организаций, основными или значимыми барьерами, препятствующими инновационной деятельности [5]: недостаток собственных денежных средств (на данный фактор указали 27,1 % руководителей опрошенных организаций); высокая стоимость нововведений (25,7 %); высокий экономический риск (22,5 %); недостаток поддержки со стороны государства (20,3 %); высокая конкуренция на рынке (19,4 %); низкий инновационный потенциал предприятия (15,3 %); недостаток квалифицированного персонала (15,0 %). Примечательно то, что значимость отмеченных организациями общеэкономических факторов в рассматриваемом аспекте существенно возрастает (почти в 2 раза) для компаний-инноваторов по сравнению с неинновационными организациями. Также нельзя не заметить тот факт, что барьеры, связанные с внутренним инновационным потенциалом организации, включая уровень инновационной культуры персонала, не указываются как основные для инновационной деятельности.

Ряд учёных, выступающих экспертами в области инновационной проблематики, отмечают «избыточный перекос в сторону закупки готового оборудования за рубежом в ущерб внедрению собственных новых разработок» [6, с. 22]. На наш взгляд, эту проблему нужно рассматривать в более широком контексте – недостаточно рациональной структуры инновационной деятельности в российской экономике. В настоящее время в условиях жёстких санкционных ограничений возможности российских компаний приобретать за рубежом технологии или даже их овеществлённый результат – машины и оборудование – весьма ограничены. В этой ситуации стратегическим приоритетом для отечественной экономики становится проведение успешной политики импортозамещения. По сути, импортозамещение превращается в фактор инновационного развития как отдельных организаций, так и национальной экономической системы в целом. При этом нужно отдавать себе отчёт в том, что рассматриваемая политика может оказывать как положительное, так и отрицательное воздействие на уровень и результативность инновационной активности в стране. С одной стороны, импортозамещение выполняет стимулирующую роль в инновационной деятельности организаций, «заставляет» их осваивать новые для себя технологические компетенции. С другой стороны, ограничение присутствия ведущих зарубежных компаний на российском рынке может привести к снижению уровня конкуренции на этом рынке и как следствие – к уменьшению конкурентоспособности российских производителей. Поэтому для сохранения, а тем более для усиления национальной конкурентоспособности и безопасности необходима «политика упреждающего импортозамещения, ориентированного на зарождающиеся новые рынки» [7, с. 44].

Затруднённый доступ российских компаний к ключевым технологическим компетенциям, необходимость проведения политики импортозамещения требуют достаточно жесткой приоритезации в инновационной деятельности. Речь идёт, в первую очередь, о том, что в условиях ограниченности финансовых и кадровых ресурсов стратегически важно в структуре затрат на инновационную деятельность существенно повысить долю затрат компаний на исследования и разработки, выполняемые как собственными силами, так и с помощью сторонних организаций, Также следует обратить серьёзное внимание на обучение и подготовку персонала.

В настоящее время нашу страну по структуре затрат отечественных компаний на инновационную деятельность (43,3 % – на исследования и разработки; 55,7 % – прочие затраты на инновации) можно поставить в один ряд с такими европейскими странами как Польша (44,9 %; 55,1 %), Хорватия (44,5 %; 55,5 %), Греция (43,6 %; 56,5 %). Но «равняться» России в данном аспекте следует всё же на более продвинутые страны, например, Словению (92,5 %; 7,5 %), Данию (84,3 %; 15,7 %), Швецию (83,9 %; 16,1 %) [4, c. 262].

Чтобы иметь более полное представление о причинах, влияющих на уровень и результативность инновационной деятельности в Российской Федерации, обратимся к материалам доклада «Глобальный инновационный индекс» за 2021 г. (ГИИ-2021). В нём содержатся количественные характеристики инновационных систем 132 стран и рейтинг стран по уровню инновационного развития [8]. Этот рейтинг определяется индикаторами, рассчитанными как среднее данных двух субиндексов – «ресурсов инноваций» и «результатов инноваций». В итоговом ГИИ-2021 Россия заняла 45-е место из 132, поднявшись на две позиции относительно уровня 2020 года. При этом немного ухудшилась ситуация по субиндексу ресурсов инноваций (2020 г. – 42 место, 2021 г. – 43 место). По второму субиндексу позиция России значительно улучшилась (2020 г. – 58 место, 2021 г. – 52 место). В целом это привело к сокращению разрыва между метриками ресурсов и результатов инновационной деятельности [9].

Среди факторов, способствующих росту инновационной активности в России, следует особо выделить человеческий капитал и характеризующие его ключевые параметры развития сферы высшего образования. Показатель «человеческий капитал и наука» позволил России занять относительно высокое 29 место в рейтинге ГИИ-2021: высшее образование (14), включая численность выпускников вузов по научным и инженерным специальностям (13), охват высшим образованием (18) и позиции российских вузов в рейтинге QS (21). Негативно на общую результативность инновационной деятельности влияют: низкий уровень развития институтов (67) и недостаточное развитие соответствующей инфраструктуры (63).

В результате проведённого анализа факторов, оказывающих существенное влияние на уровень и результативность инновационной активности, можно сделать вывод о том, что в современных российских условиях развитие человеческого капитала (в широком смысле этого понятия) необходимо рассматривать в качестве стратегического приоритета. Дополнительной аргументацией данного вывода, помимо приведённых результатов эмпирических исследований, могут, на наш взгляд, служить модели эндогенного НТП, разработанные такими исследователями как П. Ромер, Р. Лукас, П. Хоувитт, Ф. Агийон и др. Значение этих моделей, в контексте исследуемой нами проблемы, определяется тем, что они теоретически обосновывают возможность воздействовать на темпы долгосрочного экономического роста путём осуществляемой государством политики стимулирования накопления человеческого капитала.

В определённый конкретно-исторический период времени, отражающий состав, уровень и качество факторов производства, человеческий капитал выступает в определённой экономической форме, характеризующей тот или иной тип совокупного работника общества. В современных условиях, когда формирование экономики знаний – переходит из разряда теоретической модели в практическую плоскость, происходит «реструктуризация» человеческого капитала. В его структуре существенно возрастает знаниевая компонента и усиливается роль инновационного потенциала. Это означает, что человеческий капитал в современной постиндустриальной экономике выступает в особой экономической форме – «работники, владеющие знаниями» («работники знаний»). Поскольку устоявшегося определения данного понятия пока нет, будем понимать под работниками знаний трудящихся, успешно осваивающих высококвалифицированные рабочие места, способных, как отмечается в докладе «Россия 2025: от кадров к талантам», «работать в условиях неопределенности и выполнять сложные аналитические задачи, требующие импровизации и творчества» [10].

В настоящее время в структуре занятости стран, наиболее продвинутых с позиции формирования экономики знаний, рассматриваемая категория работников составляет не менее 25 %, в России – лишь 17 %. В этой связи трудно не согласиться с мнением исследователей, которые считают, что, возможно, самая серьёзная проблема, стоящая перед компаниями, государствами и обществами в условиях формирующейся новой экономики, заключается в трансформации трудящихся в работников, владеющих знаниями [11, с. 221].

Заключение

В свете рассмотренных проблем формирования экономики знаний становится понятно, что одним из ключевых стратегических приоритетов развития российской экономики становится разработка и реализация эффективной политики управления человеческими ресурсами. Речь идёт о стратегически важной цели, достижение которой должно предусматривать решение следующих основных задач:

– приоритетное инвестирование отраслей (видов экономической деятельности), непосредственно формирующих человеческий капитал (образование, здравоохранение научные исследования и разработки и др.), а также оказывающих на него косвенное воздействие, через увеличение спроса на высококвалифицированный труд (высокотехнологичные отрасли, сектор интеллектуальных услуг);

– увеличение предложения экономически эффективных рабочих мест и снижение уровня неформальной занятости;

– продвижение ценностей роста и инновационной культуры; трансляция данных ценностей через соответствующие системы оплаты труда;

– эффективное управление знаниями;

– обеспечение профессионального образования и обучения в течение всего периода деловой активности каждого человека; повышение вертикальной и горизонтальной образовательной мобильности человеческих ресурсов;

– реализация принципов перспективной модели «тройной спирали», обеспечивающей эффективное взаимодействие государства, бизнеса и учреждений высшего образования в сфере подготовки высококвалифицированных профессиональных кадров [12].