Введение
Проблема административно-территориального устройства и районирования России являлась одной из основных в отечественной социально-экономической и социально-политической мысли последней трети ХIХ – начала ХХ вв. После революционных событий 1917 г. и Гражданской войны на территории бывшей Российской империи эта проблема получила новое развитие в иных реалиях. Произошли стихийные переделы территорий губерний и уездов, необходимо было решать национальный вопрос. В этих условиях активно обсуждался вопрос о новом административно-хозяйственном районировании Советского государства, в том числе и Сибири.
Цель исследования: рассмотреть проекты районирования Восточной Сибири в 1920-е гг., уделив основное внимание их экономическим аспектам.
Материал и методы исследования
Объектом исследования стали положения и доводы участников дискуссии о проектах районирования, прежде всего их экономическая (хозяйственная) аргументация. Применен системно-структурный подход, использованы как общенаучные, та и специальные и частные методы исследования (объективности, социального подходы, ретроспективный, сравнительно-исторический и др.)
Результаты исследования и их обсуждение
В декабре 1918 г. Второй Всероссийский съезд народного хозяйства признал устаревшим и не соответствующим организации социалистической экономики Советского государства существовавшее на тот момент административное деление Европейской России на губернии и уезды. В декабре 1919 г. Седьмой Всероссийский съезд Советов поручил ВЦИК разработать вопрос о новом административно-хозяйственном делении РСФСР с целью введения экономического районирования страны. Следующий, Восьмой съезд Советов постановил ускорить разработку плана районирования.
В итоге разработки проблемы Госплан сформулировал следующие принципы районирования:
1) Районы в своих пределах должны культивировать те виды производства, которые могут быть в них развиты с наименьшими издержками, как по природным, так и по специальным условиям.
2) Районы должны представлять комбинированную систему хозяйства.
3) Принцип районирования должен служить базой для наивысшего расцвета в хозяйственном и культурном отношениях всех национальностей и народов.
4) Районы должны быть связаны между собой при помощи хорошо организованного транспорта [1, с.4–6].
Проекты районирования вызвали активную дискуссию, как во властных структурах., в научном сообществе, так и среди практических работников плановых органов. В середине 1920-х гг. профессор Н.П. Огановский отмечал: «Проблема районирования России стала самой необходимой рабочей проблемой для всех государственных и общественных органов, имеющих какую-либо связь с хозяйственными отношениями внутри России». Ученый считал, что за основу районирования можно взять 10 экономических районов в Европейской части страны и 6 районов – в Азиатской. Применительно к последней исследователь выделил:
1. Северный Кавказ,
2. Сибирь,
3. Степной край,
4. Закавказье,
5. Туркестан,
6. Дальний Восток.
Экономический район Сибирь, по Н.П. Огановскому, включал пять губерний (бывшие Тобольская, Томская, Енисейская, Иркутская и Якутская). После всех административно-территориальных переделов по состоянию на 1924 г., это были: Тюменская, Омская, Томская, Новониколаевская, Алтайская, Енисейская, Иркутская губернии. Согласно проекту Госплана, страна делилась на 21 экономический район: 13 – в Европейской России и 8 – в Азиатской. Сибирь Госпланом делилась на пять районов: Западно-Сибирский с центром в Омске, Кузнецко-Алтайский с центром в Томске, Енисейский (Красноярск), Ленско-Ангарский (Иркутск), Якутский (Якутск [2, c. 6, 39]. Как видим, проект Н.П. Огановского отличался от проекта Госплана. Совпадение заключалось только в определении таких экономических районов, как Степной край, Туркестан и Дальний Восток.
Наиболее дискуссионным по проблеме районирования на тот момент являлся вопрос о создании Лено-Байкальской области (ЛБО). Категорически против этого проекта высказался заместитель председателя Госплана Бурят-Монгольской автономной республики Н.Н. Козьмин. Он очень критично оценивал состояние хозяйства в Иркутской и Забайкальской губерниях. При этом приводил только факты по самообеспечению их мясом и хлебом. Экономическое положение БМ АССР расценивал гораздо оптимистичнее, указывая при этом на состояние сельского хозяйства, основанного на скотоводстве. Но хозяйственное положение губерний оценивал как статичное, экономически сложное после Гражданкой войны, а хозяйство республики – в перспективе ее развития. Н.Н. Козьмин полагал: «Схема областного районирования Восточной Сибири не имеет под собой основания и случайна», а «Ленско-Байкальская область не имеет ни хозяйственного, ни географического базиса». Кроме того, он утверждал, что самостоятельного бюджета Лено-Байкальская область «построить не может». Подытоживая свою позицию, Козьмин формулирует вывод: «Бурят-Монгольская республика имеет все данные для построения областного хозяйства на прочном базисе, будучи предоставлена сама себе» [3, с. 6–11]. Таким образом, анализ проблемы был необходим Н.Н. Козьмину для основания своей идеи о том, что Бурят-Монгольская автономная республика должна сохраниться и не быть включенной ни в какие иные административно-территориальные образования.
Вопрос об экономической и хозяйственной целесообразности образования Лено-Байкальской области был проанализирован в статье А.И. Горавского и В.А. Иванова (1925 г.). Авторы рассматривали проект создания Средне-Сибирского края (ССК) в составе Иркутской и Забайкальской губерний, Бурят-Монголии и Канского уезда Енисейской губернии. Иными словами, речь шла о проблеме создания той же Лено-Байкальской области.
Из трех хозяйственных районов, рассмотренных авторами (то без Канского уезда) наиболее сильная государственная промышленность была в Иркутской губернии (67,4%), затем в Забайкальской губернии (27,67%), а наименьшая, причем существенно, в Бурят-Монголии (4,93%). Кооперативная промышленность преобладала в Забайкальской губернии (75,09%), затем по количеству этих предприятий шла Иркутская губерния (23,25%), и, наконец, Бурят-Монголия (1,66%).
Каковы же были бы перспективы развития промышленности в случае образования Средне-Сибирского края? Наибольший удельный вес для проектируемого края имела бы золотодобывающая промышленность. Она была сосредоточена, в основном, на севере Иркутской губернии. В Бурят-Монголии таковы являлись Баргузинский, Чикойский и Джидинский районы. А в Забайкалье – Нерчинский и бывший Кабинетский округа. Начавшееся возрождение позволило бы сделать их ведущей отраслью будущей области (края).
На втором месте, по значимости, стояла каменноугольная промышленность. На тот момент состояние Черемховских копей в Иркутской губернии было неудовлетворительным, но начавшееся оживление создавало бы в целом неплохие перспективы для этой отрасли будущей области. Третье место по развитию отраслей промышленности занимала соляная промышленность. Только в Иркутской области было три солеваренных завода. Кроме этого, в трех составных частях проектируемой области немалое место занимала пищевая промышленность. Первое место здесь занимала Забайкальская губерния, второе – Иркутская губерния, и третье место – Бурят-Монголия. Уже в тот период хорошие перспективы были у лесообрабатывающей промышленности. Объединение усилий по развитию этой отрасли создавало вполне реальные условия для вывоза лесной продукции не только в пределах ССК, но и выход на иностранные рынки.
Проведя анализ состояния и дальнейшего развития поднимавшейся промышленности, авторы пришли к выводу, что проектируемая область имела бы «достаточно мощный и устойчивый фактор» и перспективу на образование «целостной и самостоятельной экономической единицы» [4, с. 22, 24, 27, 41].
Более подробное и основательное обоснование экономической целесообразности образования Лено-Байкальского (Средне-Сибирского) края дано в брошюре Н.И. Коркина (1925 г.). Совокупный доход проектируемого края автор определил в сумму 12616013 руб. Но с учетом необходимых исключений реальный доход, на основе которого можно было строить хозяйственный план определялся в 10416146 руб. По отдельным составным частям это выглядело бы следующим образом: Иркутская губерния – 46%, Забайкальская губерния 25%, БАССР – 19%, Канский уезд 10%.
Какие же промышленные предприятия должны были давать доход? В Иркутской губернии промышленность была разделена на государственную и местную. К первой относились золотопромышленное объединение «Лензолото», копи Черемховского угольного района «Черембасстрест», округ «Ангарометалл», иркутские металлургический и сельскохозяйственный заводы. Однако из них действующими являлись только «Лензолото» и «Черембасстрест». К предприятиям местного значения относились: Усольский солеваренный завод, Хайтинская фарфоровая фабрика, кожевенный завод «Сибирмонгол», Усольская спичечная фабрика, Государственная типография, пимокатная фабрика и Тельминская суконная фабрика. В Забайкальской губернии действовал комбинат «Губпромторг», Петровск-Забайкальский чугуноплавильный завод, предприятия золотодобывающей и каменноугольной промышленности. В Бурят-Монголии – золотые прииски, марганцевые и асбестовые рудники местного значения.
При расчете объема расходной части бюджета предполагаемого Лено-Байкальского края возникало несколько вопросов. Например, можно ли было ожидать сокращения расходов по содержанию административных учреждений, поскольку с организацией новой области (края) должно было произойти сокращение административно-управленческих звеньев и аппарата. Немаловажно было и то, в достаточной ли степени намечаемый финансово-хозяйственный план охватывал потребности отдельных административно-хозяйственных единиц, объединенных в область. По расчетам И.Н. Коркина, общая сумма расходов между бюджетами Лено-Байкальского края (области) выглядела бы следующим образом: Иркутская губерния 41% (сравните доход – 46%), Забайкальская губерния 24% (доход 25%), Бурят-Монгольская республика 27% (доход 19%), и Канский уезд 8% (доход 10%) [5, с. 16].
Был еще один фактор, который, по мнению некоторых практических работников, мог поставить под вопрос организацию края. Это дефицит бюджета по области, создаваемый исключительно Бурят-Монгольской республикой, определяемый пятью процентами от общей суммы бюджета. Автор поставил вопрос: является ли это препятствием образованию области? Но сопоставимый дефицит бюджета тогдашней Уральской области составлял 7,3%. А в административно-территориальных образованияхй Северного Кавказа – 2,6%. К тому же, как полагал И.Н. Коркин, дефицит бюджета Лено-Байкальской области мог быть «покрыт за счет ассигнований центра» [5, с. 37].
В период 1925–1926 гг. по заданию Госплана СССР и Госплана РСФСР работала Иркутская губернская плановая комиссия, занимавшаяся выявлением основных элементов народного хозяйства проектируемой Лено-Байкальской области. Ее материалы были изданы в тематическом сборнике. Общие подходы авторов этого издания представляют несомненный интерес по исследуемой теме. По мнению большинства авторов, отраженному во вступительном разделе сборника, главная ценность территории Восточной Сибири заключается в ее природных богатствах, а сельское хозяйство имеет второстепенное значение. К тому же, с учетом климатических, почвенных, орографических условий часть территории Восточной Сибири, запроектированная Госпланом СССР к вхождению в состав Лено-Байкальской области, определяет значение сельского хозяйства как хозяйства потребительского в своей основе. Будущее области мыслилось ими как индустриальное с опорой на добывающие отрасли. Однако неразвитость транспортных коммуникаций значительно тормозила развитие территории. Наличие только Транссибирской магистрали и Бодайбинской железной дороги было явно недостаточно для развития региона. Большинство трактовых путей весной и осенью были просто не проезжими. Обосновывая экономическую целесообразность создания Лено-Байкальской области, авторы указывали, что она не может примыкать ни к Западной Сибири, ни к Дальнему Востоку. К первой, потому что там развито промышленное хозяйство на основе переработки сельхозпродуктов. А ко второму по причине того, что развитие в этом регионе основано на «торгово-промышленной идее без широких возможностей в области фабрично-заводской». Будущее Лено-Байкальской области мыслилось авторами как широкое развитие индустриальных отраслей при наличии сырья, топлива и энергии «в количествах, обеспечивающих промышленную жизнь на долгие годы» [6, с. VII–Х].
Такая позиция была активно поддержана другими авторами сборника. Инженер Ю.Г. Шпехт рассмотрел перспективы «электростроительства» в Лено-Байкальской области. При этом он выделил как «жизненный» вариант гидроэлектрической станции на Иркуте, а также использование энергии речек, впадающих в южную часть Байкала. В связи с этим, он считал вполне возможным создание т. н. «Байкальского промышленного куста» [7]. Горный инженер Н.А. Емельянов также обосновал возможности развития металлургического центра в регионе. Создание металлургического центра в Лено-Байкальской области представлялось ему экономически целесообразным, как «вследствие территориальных условий расположения области, так и специальных задач, лежащих перед металлургией в деле развития производительных сил края». Его аргументация была примерно такой же: запасы рудных месторождений и топлива вполне обеспечивали развитие металлургии, а наличие мощных источников дешевой энергии давала возможность появления электрометаллургии [8].
Неоднократно высказывался по вопросам районирования Восточной Сибири профессор Иркутского университета К.Н. Миротворцев. Он не вполне разделял позицию о том, что Лено-Байкальская область должна быть преимущественно промышленной в ущерб развитию сельского хозяйства. Из всей проектируемой области в составе бывших Иркутской и Забайкальской губерний, Бурят-Монгольской республики, по подсчетам ученого, только чуть более 12% находилось в сельскохозяйственном пользовании населения. Перспектива развития сельского хозяйства в ЛБО, по его мнению, будет зависеть от темпов развития промышленности и транспорта. Ученый произвел расчеты, основываясь на опубликованных докладах, отчетах, планов работ и других сведениях, имевшихся в распоряжении Губплана. Исходя из темпов естественного прироста населения, предполагаемому притоку переселенцев, он предположил, что прирост сельского населения ЛБО на ближайшие 5 лет увеличится примерно на 22%. А городское население к 1930 г. должно было возрасти до 400 тыс. чел., увеличившись примерно на 30%. Общее население области, по его подсчетам, должно было составить не менее 2 млн 120 тыс. чел. К.Н. Миротворцев сделал оптимистический прогноз: в связи со значительным расширением посевных площадей к 1930 г. хлеба в области будет достаточно не только для снабжения городского населения, но отчасти даже для снабжения северных золотых приисков. Однако производства мяса для удовлетворения потребностей жителей проектируемой области будет недостаточно. Для городов и приисковых районов придется завозить мясо из Монголии, а масло из Западной Сибири. Проектировавшаяся Лено-Байкальская область не могла быть отнесена к «чисто земледельческой стране», а поэтому применять к ней «обычную для чисто сельскохозяйственных районов мерку» применять было нельзя. Сельское хозяйство области могло выполнить «подсобную роль» для «создания достаточно густого населения и для развития сети путей сообщения». К.Н. Миротворцев признавал, что особенностью ЛБО будет являться «промышленность в разных ее видах». Но, в отличие от коллег, прежде всего практиков, он не считал, что область будет исключительно индустриальной, основой которой будет электроэнергетика и добывающая промышленность. Для развития «подсобной роли» сельского хозяйства и для обеспечения населения области хлебом имелись все предпосылки, как природные, так и экономические [9, c. 43–44].
В мае 1925 г. был образован Сибирский край с центром в Новониколаевске (Новосибирске), объединивший западные и восточные губернии этого региона в единую административно-территориальную единицу. Огромная территория была поделена на округа. Формально вопрос о районировании в его прежних вариантах был снят. Но в дальнейшем административно-территориальное деление, и связанное с ним районирование продолжилось в 1930-е гг. и в годы Великой Отечественной войны.
В современный период высказано много интересных содержательных идей о методологии и реализации оптимального экономического освоения Сибири. В частности, развитие восточных регионов страны немыслимо без хозяйственного освоения северных территорий [10]. Ученые успешно занимаются поиском научного прогнозирования социально-экономического развития региона [11], учитывая при этом исторический опыт, в том числе и 1920-х гг. [12, 13]. Значительный потенциал имеет межрегиональный проект «Енисейская Сибирь» [14].
Заключение
Таким образом, идеи и проекты районирования и экономические предложения, высказанные в ходе обсуждения проектов, были не напрасны. Они представляют не только ретроспективный интерес познания историко-экономической мысли. Многие идеи были востребованы позднее, в 1940–1960-е гг. в условиях бурного промышленно-транспортного развития Сибири. Экономические идеи 1920-х гг. полезны и в современных условиях.
Библиографическая ссылка
Казарин В.Н. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ФИНАНСОВЫЕ АСПЕКТЫ В ПРОЕКТАХ РАЙОНИРОВАНИЯ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В 1920-Е ГГ. // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2024. – № 4-2. – С. 223-228;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=3385 (дата обращения: 21.11.2024).