Введение
Современные политические и экономические условия существования государств не могут гарантировать стабильность экономики любой страны. Кризисные явления, с завидной регулярностью происходящие во всем мире, оказывают существенное влияние на мировую экономику в целом, и на экономическое (финансовое) положение отдельных государств, предприятий и физических лиц. Экономисты уже отметили прямую взаимосвязь нестабильности экономики и увеличения количества банкротств [13, с.113]. В связи с этим важное значение имеет разностороннее изучение института несостоятельности (банкротства), которое, по сути, является одним из непростых элементов экономической деятельности. Учитывая, что в данной сфере происходит значительное число нарушений экономических прав предприятий, организаций и граждан [21, с.7], правовое регулирование банкротства можно признать неотъемлемой частью упорядочения рыночных, кредитно-денежных и организационно-распорядительных отношений [7, с.12; 21, с.3].
Материалы и методы исследования
В российской научной среде институту банкротства посвящено немало отраслевых и межотраслевых исследований [1; 3-6; 8; 9; 14; 17-19]. Мы разделяем позицию академика, д. экон. наук, профессора О.Т. Богомолова, обратившего внимание на необходимость изучения взаимосвязи и взаимовлияния различных сфер единого общественного организма, составной частью которого является экономическая деятельность [2, с. 6].
Результаты исследования и их обсуждение
Как известно и экономически обосновано, целью института банкротства, которое в Российской Федерации регулируется гражданским [22] и арбитражным [23] законодательством, а также Федеральным законом от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [24] (далее – ФЗ «О банкротстве»), являются: восстановление платежеспособности должника и предотвращение его ликвидации; исключение из оборота неконкурентоспособных и неэффективных участников; обеспечение пропорционального и наиболее полного удовлетворения требований всех кредиторов, с предоставлением приоритета социально незащищенным гражданам; обеспечение баланса интересов должника, кредиторов и общества; предоставление дополнительных механизмов возврата имущества должника, неправомерно переданного третьим лицам; освобождение от долгового бремени банкротов-физических лиц.
При этом в сфере хозяйствования и эффективно функционирующей экономической системы целью института банкротства ни в коей мере не могут быть карательные меры в отношении должника. Применяемые меры должны обеспечить как восстановление нарушенных прав, законных интересов, имущественного положения кредитора, так сохранить либо возможность осуществления должником предпринимательской деятельности (юридическому лицу или гражданину – индивидуальному предпринимателю), либо уровень жизни, соответствующий уровню прожиточного минимума в конкретном регионе (если должником является гражданин, не осуществляющий предпринимательской деятельности).
Также важнейшим элементом данного института является неукоснительное соблюдение буквы и духа закона арбитражными управляющими, что предполагает доскональное изучение всех материалов дела и оспаривание перечисления денежных средств только по явно недействительным сделкам и с целью увеличения конкурсной массы для последующего удовлетворения требований кредиторов должника.
Как показывает практика, зачастую можно столкнуться с ситуацией, когда конкурсные/финансовые управляющие предпочитают оспаривать договоры со значительными суммами с участием интересных для них с финансово-денежной и имущественной точек зрения сторон и предъявляют требования о признании недействительными перечисления денежных средств во исполнение таких договоров. При этом данные уполномоченные лица не обращают внимание ни на даты совершения сделок, заключения и исполнения договоров, ни на даты перечисления денежных средств, ни на даты возникновения задолженности у должников, ни на существующие объективные доказательства реальности договоров.
Можно предположить, что причинами подобного подхода может быть нежелание управляющих тратить время на доскональную проверку сделок и документов; расчет на то, что у должника и его контрагента были утеряны какие-либо документы, подтверждающие реальность договора и его исполнение, либо они не имеют возможности их предоставить, что значительно усложнит банкроту возможность для защиты своей позиции в суде; недобросовестность управляющих (например, в ситуации, когда руководство или представители должника, не обладая достаточной юридической грамотностью, передают документы управляющими без описи каждого переданного документа). В последнем случае у управляющих теоретически существует возможность злоупотребить своими правами и заявить суду, что документы по сделке отсутствуют, соответственно, платежи следует признать недействительными.
Следует отметить, к сожалению, что суды нередко встают на сторону конкурсных управляющих, не только не пытаясь объективно разобраться в сути вопроса и защитить права и законные интересы всех затронутых спором лиц, но и нарушая нормальное функционирование гражданского оборота на рынках товаров, работ и услуг. Причины подобного явления различны, и они являются предметом самостоятельных исследований [15, с. 57-59].
Такую картину можно наблюдать по разным спорам экономического характера, как в отношении собственно хозяйствующих субъектов (к примеру, контрагентов должников по уже исполненным договорам, в которых кредиторы должника не участвовали в качестве сторон), так и граждан, не имеющих специального правового статуса субъекта предпринимательской деятельности, например, супругов и даже бывших супругов должников [10, с. 140-149].
Одним из примеров попытки совершить недобросовестные действия по оспариванию уже исполненных договоров является рассмотренное Верховным Судом Российской Федерации дело №305-ЭС21-8027(7) [11], суть которого заключается в следующем: конкурсный управляющий должника обратился в суд с заявлением о признании недействительными произведенных оплат по договорам цессии в общей сумме 289281655 рублей 33 копеек, совершенных должником в пользу общества «ЦВ "Протек"» с 22.11.2016 по 11.12.2018 г.
Определением Арбитражного суда города Москвы от 18.02.2022 г. заявление удовлетворено, с ответчика в конкурсную массу должника взыскана спорная сумма в полном размере. Апелляционная инстанция решением от 17.05.2022 г. оставила его без изменений. Аналогично и Арбитражный суд Московского округа своим постановлением от 08.09.2022 г. оставил указанные судебные решения без изменений, а жалобу общества «ЦВ «Протек»» – без удовлетворения.
На первый взгляд, действия конкурсного управляющего логичны, правильны и направлены на максимально быстрое и полное удовлетворение требований кредиторов. Однако рассмотрим данные действия и их экономические последствия более предметно.
Обратим внимание на то, что, во-первых, долг составлял 306 000 рублей, а оспаривались платежи во исполнение договоров на сумму почти 290000000, т.е. почти в тысячу раз больше суммы долга.
Во-вторых, по указанному делу конкурсный управляющий оспаривал сразу, единым действием, 73 платежа по 40 различным договорам.
Если обратиться к «чистой» математике, то сумма каждого отдельно взятого платежа в среднем составляла около 400 000 руб., т.е. размер одного такого платежа мог бы покрыть задолженность по выставленной «банкротной» сумме. Однако конкурсный управляющий в силу неизвестных причин не стал выясня ть ни даты ближайших платежей, ни их размеры, ни даже правомерность и законность, а «одни махом» нанес удар почти в 300 млн рублей сразу всем трем участникам хозяйственного оборота – кредитору (для которого затягивается взыскание задолженности), должнику (уже исполнившему денежные обязательства перед третьим, не вовлеченным в отношения с кредитором, лицом) и самому третьему лицу – контрагенту должника. Причем, контрагент должника и обязательства из общих с должником договоров исполнил, и должен будет отдать полученное во исполнение оных. Последнее не только в значительной мере уменьшает имущественное положение контрагента, но, в отдельных случаях, может привести и к невозможности исполнения его собственных обязательств перед любыми иными участниками хозяйственного оборота, а значит, приведет к его уходу из конкретного сегмента рынка.
В результате таких неразумных и, по нашему мнению, недобросовестных, противоречащих требованиям п. 5 ст. 10 ГК РФ, действий конкурсного управляющего, стороны спора прошли несколько судебных инстанций, и только Верховный Суд Российской Федерации обратил внимание и отметил, что третье лицо (контрагент должника – ООО «ЦВ «Протек») настаивает на совершении сделок в условиях осуществления должником прибыльной хозяйственной деятельности (выручка должника в 2016 г. составила 2.5 млрд, в 2017 г. – 2.6 млрд, в 2018 г. – 1.6 млрд) и указывает на образование перед кредиторами задолженности, включенной в реестр требований кредиторов должника, уже после осуществления оспариваемых сделок. Отсюда следует вывод, что, заключая договоры с должником, кредитор не мог и не должен был рассчитывать на получение удовлетворения своих каких-либо требования за счет имущества, уже правомерно переданного третьим лицам. Конкурсный же управляющий вышел за пределы своих правомочий и положений закона, более того: он оспаривал действия сторон по основаниям п. 1 ст. 170 ГК РФ, добиваясь признания сделки мнимой. Для такового необходимо доказать, что каждая из ее сторон действовала недобросовестно, в обход закона и не имела намерения совершить сделку в действительности, поскольку все стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла. Однако, с учетом обстоятельств конкретных правоотношений между должником и третьим лицом и должником и кредитором, и их хронологического развития такая недобросовестность и заранее спланированное неисполнение обязательств по отношению к кредитору представляются объективно невозможными.
На невозможность применения в данной конкретной ситуации положений Гражданского кодекса РФ о мнимости сделок указал в итоге Верховный Суд Российской Федерации, встав на сторону должника и его контрагента по оспариваемым платежам и отменив все принятые нижестоящими судами судебные решения. Высший судебный орган четко указал на недопустимость подобного подхода управляющих и судов, которые не только ведут к невозможности удовлетворения требований кредиторов, но и нарушают права и законные интересы иных лиц, а также противоречат букве и духу закона.
Таким образом, на основании вышеприведенного и других подобных примеров можно прийти к выводу о том, что действия конкурсного управляющего в целом экономически нецелесообразны. Более того, они нарушают и разрушают нормальный процесс хозяйствования всеми лицами, вовлеченными в данный спор: кредиторов, которые не получат причитающихся им сумм долга вовремя; должника, чье экономическое положение ухудшается; контрагентов должника, у которых изымаются законно полученные денежные средства и чье экономическое положение так же ухудшается. Кроме того, последние две категории участников в целом могут оказаться финансово несостоятельными и прекратить хозяйственную и предпринимательскую деятельность. Как следствие – бюджет недополучит причитающиеся налоговые и иные обязательные, в том числе – социальные, платежи, работники этих организаций потеряют рабочие места, у населения соответствующей территории сократится выбор товаров, работ и услуг за счет ухода указанных субъектов предпринимательской деятельности с рынка.
К сожалению, приведенная ситуация не является единственной в своем роде. Аналогичные ей доходят до рассмотрения в Верховном Суде РФ и арбитражных судов округов довольно часто [25]. Более того, подобные необоснованные и экономически нецелесообразные оспаривания конкурсными управляющими сделок, которые были совершены должником и его кредиторами правомерно, имеют место не только в сфере предпринимательской деятельности, но и в части банкротства физических лиц. Так, в 2017 году финансовый управляющий гражданина-банкрота включил в опись имущества, на которое возможно обращение взыскания, две московские квартиры бывшей супруги банкрота, брак с которой был расторгнут в 1998 г., а имущество было разделено на основании соглашения супругов. Именно по данному соглашению от 1998 года спорные квартиры перешли в собственность бывшей супруги гражданина-банкрота. Долговое же обязательство возникло в 2016 году – через 17 лет после расторжения брака и раздела супругами имущества, а на момент включения спорных квартир в конкурсную массу прошло почти 20 лет. Более того, одна из спорных квартир уже прекратила физическое существование – дом, в котором она находилась, был снесен, а бывшая супруга гражданина-банкрота получила взамен нее от государства новую, то есть одной из изымаемых квартир на момент расторжения брака и раздела супружеской собственности вообще не существовало. Но ничто из перечисленный обстоятельств не смутило финансового управляющего, и он решил отобрать квартиры у лица, не имеющего никакого отношения к обязательствам гражданина-банкрота перед иными лицами.
Права бывшей супруги должника смог защитить только Верховный Суд Российской Федерации в 2022 году. Верховный Суд указал, что при заключении договора займа «должник не имел зарегистрированных прав на спорные квартиры, а кредитор не мог рассчитывать на удовлетворение своих требований за счет этого имущества» [26]. Таким образом, как и в предыдущих ситуациях, финансовый управляющий не проявил ни разумности, ни добросовестности при определении состава конкурсной массы, не выстроил целесообразной, логичной и правомерной схемы действий по удовлетворению требований кредитора. В результате его неправомерных действий в течение пяти лет длились судебные разбирательства, ущемлялись имущественные права и законные интересы, по сути, не причастного к спору лица, нарушались и интересы кредитора в части быстрого и полного возмещения причиненных ему неисполнением договора займа убытков.
Отметим, что по одному из споров о признании сделок должника с третьими лицами по иску конкурсного управляющего Верховный Суд РФ прямо указал следующее: «Правовой механизм оспаривания сделок в банкротстве предназначен для пополнения конкурсной массы должника за счет возврата отчужденного им имущества во вред кредиторам или при неравноценном встречном предоставлении, а также уменьшения размера имущественных требований к должнику (статья 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [27]. В последнем из упомянутых случаев невозможно говорить о неравноценности встречного удовлетворения: раздел имущества бывших супругов был произведен в равных долях, супругу – ныне банкроту была возмещена разница в стоимости имущества супругов, переданного каждому из них. Более того, в данном случае нельзя говорить об отчуждении, ведь самого отчуждения имущества в целом не было: на основании статей 38 и 39 Семейного кодекса Российской Федерации [28] был осуществлен именно раздел имущества. Однако финансовые управляющие, к сожалению, игнорируют положения нормативных правовых актов, не руководствуются ни буквой, ни духом закона. Более того, в случае с упомянутым делом об изъятии квартир у бывшей супруги гражданина-банкрота финансовый управляющий проигнорировали норму п. 1 ст. 45 СК РФ об обращении взыскания на имущество супругов (бывших супругов) по личным долгам одного из супругов.
В этих и других приведенных примерах [25] неразумные и недобросовестные действия конкурсных управляющих привели к затяжным судебным тяжбам с участием немалого числа лиц, нарушению их предпринимательской и трудовой деятельности соответственно, вырвали из гражданского оборота значительные суммы, а также ряд объектов недвижимости, в том числе жилые помещения, находящиеся в собственности лиц более 20 лет до начала процедуры банкротства в отношении их БЫВШИХ собственников. При этом, интересы кредиторов остались неудовлетворенными, а права – не защищенными. Все указанное, в совокупности, подрывает доверие не только к институту банкротства как способу нормализации «поврежденных» экономических отношений, но и к органам государственной власти – судам, что, по нашему мнению, недопустимо.
В пункте 4 вышеназванной Аналитической справки Арбитражного суда Волгоградской области суд прямо указывает, что перед обращением в суд с иском «по взысканию дебиторской задолженности конкурсный управляющий должен сопоставить перспективы исхода судебного разбирательства с возможными затратами на судебную защиту» (курсив авторов.). И такое сопоставление должно быть проведено на основе не только анализа экономического (имущественного, финансового) положения должника и его контрагентов по оспариваемым сделкам, но и общеправовых принципов, а именно добросовестности и разумности. Противный же подход ведет к дестабилизации хозяйственного оборота, процесса и эффективности предпринимательской деятельности, нарушению прав и законных интересов граждан.
Заключение
Необходимо отметить, что здоровый инвестиционный и предпринимательский климат, социально ориентированная и эффективная экономическая система в стране возможны только при неукоснительном соблюдении законов не только предпринимателями, но такими косвенными участниками экономического оборота и лицами, при этом оказывающими прямое влияние на саму предпринимательскую деятельность и ее результативность, как арбитражные управляющие и суды. Последние призваны защищать не только интересы кредиторов, но и должников, а также иных лиц, в том числе от незаконных, непрофессиональных и неэтичных действий конкурсных управляющих, как в приведенных в качестве примера делах. В этом свете очень важно, что Верховный Суд Российской Федерации полностью, подробно и внимательно разобрал указанные вопросы. Подобная позиция высшей судебной инстанции должна по делам о банкротстве служить в качестве ориентира с целью нормализации деятельности должников, удовлетворения требований и защиты прав и законных интересов кредиторов и третьих лиц.
Библиографическая ссылка
Решняк М.Г., Слепко Г.Е., Загайнов М.Р. К ВОПРОСУ О ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ДЕЙСТВИЙ КОНКУРСНЫХ УПРАВЛЯЮЩИХ ПРИ ПРОЦЕДУРЕ БАНКРОТСТВА // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2023. – № 5-1. – С. 134-140;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=2818 (дата обращения: 16.04.2024).