Введение
На протяжении всей истории своего существования человечество не раз сталкивалось с эпидемиями и глобальными заболеваниями. Несмотря на наличие значительного прогресса медицины в области изучения и предотвращения инфекций, современный мир все же столкнулся с новой пандемией, которая, к сожалению, существенно повлияла на все сферы жизни человека. Начавшись относительно внезапно, вирус смог подвергнуть сомнению разрабатываемые годами процедуры преодоления эпидемий и поставил в неловкое положение ранее созданные и активно финансируемые центры по контролю и профилактике заболеваний. Национальные распорядительные документы и протоколы противодействия пандемии, базирующиеся на рекомендациях ВОЗ, во многих странах смогли дать столь необходимую возможность обеспечить своих граждан должным лечением и уходом, однако, этого было недостаточно, чтобы обезопасить от заражения и гарантированно сохранить им жизнь. Отсутствие солидарности и единого мирового протокола на случай глобальной эпидемии, а также разрозненность действий государств в первые недели пандемии, привели к стремительному распространению вируса и катастрофическим последствиям. Столь сильные потрясения не могли не отразиться как на социальной, так и на экономической сфере жизни человечества. Целью данной статьи является изучение национальных практик преодоления пандемии и социально-экономических последствий COVID-19 посредством методов сравнительного и статистического анализа.
Итак, после начала активного распространения пандемии по всему миру и уже очевидной угрозы полномасштабной эпидемии на территории Европы, самой главной задачей стало спасение жизней граждан. Во многом это период стал показательным, ведь принимаемая политика борьбы с болезнью и ее распространением в полной мере показала приоритет базовых ценностей над поставленными раннее национальными целями и интересами. Требовались немедленные меры, оперативные решения, подразумевающие уход от механизмов, которые уже не сработали в новой реальности, и принятие новых стратегий как в области здравоохранении, так и в социально-экономической политике для поддержки населения и предприятий.
Это подтверждается первой радикальной мерой, которую приняли такие государства как Хорватия, Венгрия и Чехия – ограничение на передвижение граждан, которое позже получила свое название «локдаун». Это решение вызвало сильную критику в свой адрес [5, c.4], так как закрытие границ нарушало фундаментальный принцип Европейского союза, заключающийся в праве на беспрепятственное передвижение лиц, товаров и услуг через границы стран-членов Евросоюза. Однако, как показало время, ограничение 90% полетов и авиасообщения могло бы «дать фору» государству и отсрочить усиление COVID-19 на пару недель. Это и было подтверждено опытом Чехии, которая одна из первых в начале 2020 года ввела чрезвычайное положение на своей территории и таким образом смогла преодолеть первую волну коронавируса с наименьшими темпами распространения болезни [2, c.51]. Более рискованную стратегию на момент начала пандемии выбрала Великобритания, сделав ставку на выработку коллективного иммунитета, и позже 23 марта 2020 года, переняв опыт Чехии, тоже объявила локдаун. Таким образом, мера, беспрецедентная и радикальная по своей сути, противоречащая фундаментальным принципам ЕС, помогла некоторым странам пережить первую волну пандемии менее болезненно и дала время государствам подготовить систему здравоохранения к приближающейся второй волне коронавируса.
В целом национальные практики преодоления COVID-19 можно условно разделить на три группы:
1) Практика стран, характеризующихся развитой экономикой, высокой степенью глобализации и евроинтегрированности;
2) Практика стран, характеризующихся меньшей степенью глобализации по сравнению с первой группой и более низким объемом финансирования здравоохранения по сравнению с развитыми странами Европейского союза;
3) Практика стран, стратегия которых изначально была нацелена на формирование коллективного иммунитета.
Рассмотрим эти три группы более подробно.
В первую группу входят такие страны как Италия, Германия, Франция, Финляндия и Бельгия. Им свойственна высокая степень интегрированности в глобальные процессы и постоянная взаимосвязь в рамках внутреннего рынка Европейского союза и мирового рынка. Стратегия, выбранная изначально этими странами схожа в более позднем введении ограничений, описанных ранее, а также ограничений на любые массовые мероприятия внутри страны. Это привело в резкому росту инфицированных граждан, болезнь которых быстро перетекла тяжелые формы ковида. В связи с этим государство фактически не было готово к необходимому уровню госпитализации и не обладало необходимым объемом ресурсов для лечения из-за чего потеряло много жизней.
В этот период было сделано много тревожных прогнозов, «пророчащих» глобальную рецессию и безработицу:
Эксперты МВФ по результатам исследований, сделанных уже в начале пандемии, спрогнозировали, что из ведущих экономик мира сильнее всего пострадает именно Евросоюз, что в целом и подтвердилось в 2021 году. В 2020 году МВФ предсказывало падение ВВП еврозоны на 7,5%. «Наибольшие убытки понесут такие страны как Италия и Испания, в которых показатели смертности в определенный момент превысили Китай». «ВВП Италии упадет на 9,1%, а Испании на 8%» – прогнозы МВФ, к сожалению, реализовались.
В тоже время Банк России, прогнозируя рецессию в 2020 г., снизил ключевую ставку сразу на 0,5 б.п. А уважаемый Алексей Кудрин, Председатель Счетной Палаты, говорил, что в умеренном сценарии падение ВВП РФ будет в диапазоне 3–5%, а в пессимистическом раскладе около 8–10% [3, c.9].
По оценкам Всемирного банка, рецессия мировой экономики переведет около 60 миллионов человек за черту бедности. По оценкам МОТ в период пандемии работу потеряют около 1,5 миллиардов человек [6, c.221].
Во вторую группу входят такие страны как Россия, Чехия, Литва, Латвия, Словения, Словакия и Греция. Они наиболее оперативно отреагировали на первые заражения своих граждан и ввели чрезвычайное положение еще до объявления о первой смерти от COVID-19 в стране.
Третья группа включает Великобританию, Нидерланды и Швецию. Как было сказано раннее, Великобритания вскоре отказалась от выбранной стратегии после осложнение эпидемиологической обстановки, позже за ней последовали и Нидерланды. А Швеция осталась верна намеченному курсу, и хотя с самого начала пандемии ее план «проигрывал» по сравнению с тактикой ограничений второй группы стран, правительство не отклонилось от курса на коллективный иммунитет [2, c.54].
Несмотря на различный опыт и некоторую самостоятельность стран в борьбе с ковидом, очевидной была необходимость в создании единого подхода к преодолению социально-экономических последствий пандемии.
Первый саммит Еврокомиссии, посвященный мерам по противодействия коронакризису, был проведен 10 марта 2020 года. И к началу апреля была объявлена первая «осязаемая» мера поддержки от Европейского центрального банка – программа покупки активов на 120 миллиардов евро в рамках существующей Asset Purchase Programme (APP), а также запуск новой программы покупки на период пандемии – Pandemic Emergency Purchase Programme (PEPP) на 750 миллиардов евро. К концу года вторая программа получила расширение до 1 850 миллиардов евро [4, c.50]. И также в качестве поддерживающей меры мягкой денежно-кредитной политики были увеличены сроки и смягчены требования к обеспечению кредитов ЕЦБ.
В то же время Администрация Д. Трампа разработала беспрецедентный по размеру пакет мер в 2,2 триллиона долларов, поддержанный Конгрессом, который называется Coronavirus Aid, Relief, and Economic Security Act. Он предполагает неконвенциональную монетарную политику в виде кредитного смягчения, введения отрицательных процентных ставок и так называемых «вертолетных» денег [3, c.6].
Не менее существенную поддержку и послабления получили банки, предприятия и население России. Идея «вертолетных» денег прижилась и здесь, и уже в мае пакет антикризисных мер составил по стоимости чуть меньше 1 триллиона рублей [1, c.118]. Также Правительство РФ совместно в Центральным банком РФ приняли ряд ключевых оперативных решений против экономического влияния коронавируса и волатиности на глобальных финансовых рынках. Эти решения касались отсрочки и реструктуризации кредитов, возможностей использования инструментов предоставления ликвидности, смягчения банковского регулирования, отсрочки взыскания налоговых платежей, компенсации потерь региональных бюджетов, расширение программ льготного кредитования, субсидирования и других мер поддержки для минимизации влияния различных факторов на население и экономику в целом.
Выбранные европейскими коллегами меры неизбежно вели к «раздуванию» баланса ЕЦБ, что и произошло: к 2021 году баланс ЕЦБ достиг исторического максимума в 7 миллиардов евро. Где около половины отобранных ЕЦБ активов в рамках программы поддержки представляют собой ценные бумаги правительства, остальное – корпоративные облигации, необеспеченные банковские облигации и др активы [4, c.51]. Очевидно, такой резкий рост количественных параметров и явное падение качественных характеристик вело к признанию необходимости пересмотра монетарной политик и существующих стратегий. Главной задачей становится реформирование денежно-кредитной политики системы центральных банков Европы. Курс берется на изучение более эффективных инструментов денежно-кредитной политики Европейского центрального банка, поиск методов измерения современной инфляции и обсуждение поставленной цели стабильности цен.
В качестве дополнительной меры европейские коллеги в 2021 году создали восстановительный фонд «Next Generation EU» объемом в 750 миллиардов евро – он рассматривается как инструмент стимулирования и углубления региональной валютно-финансовой интеграции на период оздоровления европейской экономики, а также связан с использованием ресурсов для финансирования проектов с актуальной климатической повесткой в форме грантов и кредитов. Поддерживается и наращивается объем фонда «European Fund for Strategic Investments» (на 2021 год привлечено 540,3 миллиарда евро) для содействия в реализации инфраструктурных и инновационных проектов в сфере транспорта, цифровых и экологических технологий, а также энергетики.
Изменяется и направленность бюджета ЕС – в новом бюджете до 2027 года предусмотрена значительная реструктуризация расходов [4, c.53]. В приоритет берут финансирование проектов, нацеленных на наращивание инвестиций в сферу научных исследований, инноваций экономики и цифровой трансформации. Главной задачей становится модернизация ЕС и развитие экономики после COVID – 19. К слову, в федеральном бюджете Российской Федерации уже на протяжении последних трех лет (2019 – 2021гг.) наблюдается стабильный рост расходов на научные исследования в области национальной экономики, к примеру, в 2019 году на эти цели было утверждено 225 млрд рублей, а к 2021 году утвержденный бюджет вырос до 289,63 миллиардов рублей [7]. А также уже реализуется утвержденная в 2014 году государственная программа «Экономическое развитие и инновационная экономика» с объемом бюджетных ассигнований 1 736 080 011,4 тыс. рублей [8]. Очевидным становится тот факт, что также как и в еврозоне, во всем мире возрастает роль фундаментальных наук, и научные деятели различных отраслей, а особенно эпидемиологи, будут иметь значительное влияние на дальнейшие политические решения [1, c.119].
Таким образом, можно сделать несколько основополагающих выводов:
Национальная и глобальная готовность к таким пандемиям, как COVID-2019, потребует в будущем серьезных финансовых ресурсов и инвестиций, но главное – международной кооперации. Прежде всего это является необходимым в разработке новых технологий инфекционного мониторинга и контроля заболеваемости, в разработке вакцин и конечно стандартов готовности нац. систем здравоохранения к критическим ситуациям.
Коронакризис продемонстрировал высокую способность адаптироваться к непредвиденным вызовам и способность принимать решения в ускоренном формате. Несмотря на изначальную разность подходов к решению глобальной социально-экономической проблемы, опыт многих стран показал эффективность взаимодействия и сотрудничества при принятии стратегически важных для государства решений.
Коронакризис и его последствия показали глубинные структурные проблемы современных экономик ЕС и необходимость их отказа от ряда устоявшихся и традиционных подходов к проведению денежно-кредитной и финансовой политики. Открылись возможности оперативно реформировать существующие подходы и создавать новые масштабные нестандартные инструменты поддержки населения, предприятий и финансово-банковской сферы.
Кроме того, определились новые цели развития: в приоритете решение экологических и климатических проблем, развитие «зеленой» и цифровой экономик и финансирование инновационных проектов будущего. Но как повлияет на мировую экономику пересмотр денежно-кредитной политики в еврозоне и насколько стратегически верными являются поставленные перед российской экономикой цели – покажет будущее.
Библиографическая ссылка
Сенчакова П.Д. ЭКОНОМИКА ПРИ COVID-19: ПРАКТИКА ПРЕОДОЛЕНИЯ КОРОНАКРИЗИСА // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2022. – № 5-2. – С. 247-251;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=2204 (дата обращения: 26.04.2024).