Введение
Отраслевая структура хозяйства предоставляет социальным, в том числе экономическим наукам критерии выделения типов цивилизационного развития, организации общества, стадий его роста, а численность и структура занятого населения являются одним из лучших комплексов статистических показателей для ее изучения. В отличие от стоимостных показателей, например, добавочной стоимости, которые в зависимости от завышенного или заниженного уровня цен на продукцию могут преувеличивать или преуменьшать роль и значение соответствующих отраслей, количественные показатели занятости адекватно отражают соотношения между секторами в экономической системе.
Материалы и методы исследования
Парадигмы качественной оценки структурных сдвигов со временем меняются. Так, в советской науке «полезными» для общества и приоритетными для развития считались отрасли материального производства – промышленность, сельское хозяйство, строительство, транспорт, связь и торговля. Отнесение последних трех отраслей из данного списка к числу полезных для общества оспаривалось некоторыми ортодоксами марксизма, которые утверждали, что эти хозяйственные сектора не создают материальных предметов, а только перемещают их в пространстве и доводят до потребителя. С их точки зрения полезными и перспективными следовало считать только те отрасли экономики, в которых природные ресурсы непосредственно преобразуются в предметы, предназначенные для людей.
В мировом научном мире парадигмы менялись и конкурировали друг с другом, но доминирующее влияние в последние десятилетия имела «теория постиндустриального общества». Один из основоположников этой теории Д. Белл писал в 1973 году: «В самом начале двадцатого века лишь трое из каждых десяти работников в США были заняты в сфере услуг, а остальные семеро – в производстве материальных благ… К 1960-му уже шестеро из 10 трудились в сфере услуг» [1, c. 173]. Более поздние вариации на тему постиндустриального общества разрабатывались в рамках теорий об «экономике знаний», «цифровизации», «индустрии 4.0» и других, которые широко представлены в российской литературе.
В рамках этой парадигмы было установлено деление экономической системы на сектора – первичный (доиндустриальный), вторичный (индустриальный), третичный (постиндустриальный, или сфера услуг).
Результаты исследования и их обсуждение
1. Постиндустриальная занятость
Многие ученые высказывали тезисы о том, что доли сферы услуг, инновационных отраслей, науки и экономики знаний, цифровой индустрии и т.д. в экономике являются одновременно и факторами развития экономики, и драйверами этого развития. В частности, предполагалось, что прогресс технологий, который является следствием происходящего экономического развития, вызывает такой рост производительности в доиндустриальных и индустриальных отраслях, что в условиях фиксации спроса на продукцию этих секторов приводит к высвобождению из них части рабочей силы и ее перераспределению в отрасли третичного и четвертичного (научно-информационного) секторов, спрос на продукцию которых практически не ограничен. Необходимо отметить, что это – абстрактная схема, которая не затрагивает реальных процессов межотраслевого перераспределения работников, сопряженного со структурной и фрикционной безработицей, проблемами образования, подготовки и переподготовки кадров, различий в социально-трудовой мобильности между поколениями людей.
Для иллюстрации рассуждений о связях между отраслевой структурой занятости и уровнем экономического развития мы использовали данные Росстата из сборника «Россия и страны мира, Росстат, 2020» [2]. Как видно из таблицы 1, мировой и европейские экономические лидеры имеют уровень «постиндустриальной занятости» немногим менее 80%. Германия несколько выбивается из ряда развитых стран за счет высокой доли промышленности, которая, впрочем, в этой стране в основном носит технологически прогрессивный характер. Лидерами по уровню развития сферы услуг среди стран бывшего СССР являются РФ и прибалтийские государства, аграрный сектор, промышленность и строительство доминируют в занятости населения в Центральной Азии и на Кавказе.
По данным Росстата мы рассчитали долю занятых в сфере услуг как сумму долей занятых в следующих видах деятельности по классификатору МСОК 4 (ISIC 4) в 40 странах мира: торговля, транспорт и хранение, гостиницы и общественное питание, информация и связь; финансовая и страховая деятельность, операции с недвижимым имуществом, деятельность профессиональная, научная, техническая, административная и сопутствующие услуги; государственное управление, оборона, социальное обеспечение, образование, здравоохранение и социальные услуги; прочие виды деятельности.
На рисунке 1 показана диаграмма по 40 странам, линейный тренд и его уравнение, где У – доля занятых в сфере услуг в %, а Х – ВВП на 1 занятого по паритету покупательной способности (производительность труда). Коэффициент детерминации R2 данного уравнения составляет около 0,5, что свидетельствует о его невысокой надежности. Но линия тренда достаточно очевидно демонстрирует прямую связь между уровнем занятости в сфере услуг и уровнем экономического развития (производительностью труда).
Таблица 1
Уровень занятости в аграрном, индустриальном секторах и сфере услуг по 18 странам мира в 2018 г.
Источник – Росстат, 2020.
Рис. 1. Соотношение доли занятых в сфере услуг и ВВП по ППС на 1 занятого в экономике по 40 странам мира, включая Россию, на 2020 год Источник данных – Росстат [2]
2. Разработка и применение индекса качества структурных сдвигов
Проблему «количественной оценки качества» структурных изменений в занятости отечественные ученые начали рассматривать достаточно давно. При этом многие авторы советского периода основным критерием положительных структурных изменений называли производительность труда, что было бы логично, если бы существовали способы корректного и сопоставимого расчета производительности по всем отраслям. Поскольку статистически наблюдаемая производительность в отраслях материального производства находилась под влиянием ценового диспаритета (в промышленности она «на бумаге» была выше, чем в сельском хозяйстве), а в «нематериальном» секторе вообще не поддавалась расчету, соответствующие выкладки приводили к совершенно неадекватному выводу – что для максимизации производства в стране вся рабочая сила должна была быть сосредоточена в промышленности, прочие отрасли не имеют значения.
Экономисты-математики ЦЭМИ и ИНП АН СССР (РАН) при разработке математических моделей структуры занятости также использовали критерий производительности труда, приводящий к подобным выводам. Поскольку им было понятно, что сосредоточение всей рабочей силы в промышленности контрпродуктивно, они были вынуждены обставлять свои модели некими экспертными рамками (типа «ручной» установки ограничений на предлагаемое компьютером перераспределение рабочей силы в промышленность). Одна из самых последовательных реализаций этой модели была сделана З.А. Котляром [3]. Только в конце 1980-начале 1990 гг. появились первые отечественные публикации, авторы которых предлагали отказаться от производительности труда, как единственного критерия качества структурных сдвигов. Более подробно история вопроса рассмотрена в наших предшествующих работах на эту тему [4, 5].
Во второй половине 1990-х годов в отечественных публикациях появились индексы, предназначенные для качественной оценки структурных изменений. А.С. Семёнов предложил оценить качество изменений по формуле, в которой доля определенной отрасли в российской экономике сравнивалась со своей долей в экономике США [6, с. 138-140]. Р.И. Капелюшников использовал индекс интенсивности (но не качества) структурные изменения американского экономиста Д. Лилиэна [7, с. 140].
В течение 1990-х годов мы писали о структурном регрессе занятости в результате системного кризиса в РФ и постсоветских странах, и одновременно пытались построить индекс структурных изменений, который бы не был зависим от структуры экономики США, или любой другой страны. При этом мы исходили из того, что в некоторых случаях при межгосударственных экономических сравнениях неизбежно принимается за «эталон» наиболее развитая страна мира, но при сравнениях структуры экономики корректность выводов нарушается тем, что структурные показатели слишком сильно связаны с экономической историей и экономической географией (в том числе хозяйственной специализацией) каждого государства.
В результате нами был в диссертации 1999 года предложен метод «индекса качества сдвигов» (ИКС), простой по форме, и легко воспроизводимый с использованием открытой статистической информации Росстата. При его разработке мы объединили статистическую оценку объема межотраслевых структурных сдвигов и экспертную оценку относительной «прогрессивности-регрессивности» отраслей экономики. После первой публикации данной методики в 1999 году, мы неоднократно воспроизводили формулу и результаты расчетов за различные периоды в своих статьях.
(1)
где IS – индекс качества сдвигов (ИКС) в отраслевой структуре занятости (спроса на труд); (
) – разность чисел занятых в прогрессивной отрасли в текущем и ретроспективном периодах; 
– разность чисел занятых в регрессивной отрасли в текущем и ретроспективном периодах; 
– абсолютная величина разности чисел занятых в каждой из отраслей экономики (включая прогрессивные, нейтральные и регрессивные) в текущем и ретроспективном периодах.
В соответствии с данной формулой из суммы приростов чисел занятых в отраслях, отнесенных к числу условно «прогрессивных», вычитается сумма приростов численности в условно «регрессивных» отраслях. Изменения в «нейтральных» отраслях в числителе дроби не учитываются. В знаменателе присутствует сумма модулей (абсолютных значений) приростов численности по всем отраслям экономики. Таким образом, в числителе обеспечивается определение знака (+) или (-), и величины сальдо происходящих изменений в группах прогрессивных и регрессивных отраслей, а деление на знаменатель позволяет определить долю сальдо прогрессивно-регрессивных изменений в абсолютной величине приростов и оттоков численности работников, происшедших за данный период во всех отраслях (то есть оценить интенсивность изменений). В целом, по нашему мнению, сочетание направления и интенсивности, масштаба структурных изменений позволяет характеризовать «качество» этих сдвигов.
Основная проблема данной методики – в субъективности экспертного деления отраслей на «прогрессивные», «нейтральные» и «регрессивные». Разумеется, при разработке этого деления учитывалось множество приведенных в литературе суждений, начиная от работ Д. Белла и других авторов теории постиндустриального общества. Но субъективность в классификации отраслей, при отказе от использования производительности труда, как критерия прогрессивности – остается. К тому же производительность труда, даже выведенная за скобки, сохраняет свое влияние, замедляя или ускоряя приросты численности работников в «прогрессивных» или «регрессивных» отраслях.
Проблема применения данной методики в анализе экономики РФ состоит также в том, что статистика отраслевой структуры не является стабильной, а постоянно подвергается реформам, создающим проблемы как для научного исследования, так и для практического бухгалтерского учета на предприятиях.
Сравнение структуры занятого населения в течение различных периодов осложнено тем обстоятельством, что с 2004 определитель ОКОНХ был сначала заменен на ОКВЭД, который теперь называют ОКВЭД-1, далее в 2017 году был введен ОКВЭД-2 (рис. 2). Привязка отечественной статистики к МСОК 4 (ISIC 4) полезна для международных сопоставлений и вредна для темпоральных.
Рис. 2. Классификаторы отраслей и видов экономической деятельности в РФ в 1976-2017 гг.
Отраслевые статистические ряды, существовавшие десятки лет (в нашем распоряжении – с 1961 года), в 2004 г. были прерваны, и начались новые – по видам экономической деятельности (ВЭД). Некоторые новые ВЭД можно суммировать и даже целиком «закладывать» в таблицы, частично совместимые с прежними отраслевыми таблицами. Однако для корректного сопоставления отраслевых данных за длительную ретроспективу было бы желательно, чтобы сам Росстат исходя из данных, имеющихся в его базе, «протянул» эти ряды в прошлое. На основе имеющихся официальных публикаций это можно сделать только приблизительно, поэтому мы вынуждены делать раздельные расчеты для ОКОНХ, ОКВЭД-1 и ОКВЭД-2. Что касается деталей, то статистическое сопоставление прежней системы отраслей народного хозяйства с новой номенклатурой видов экономической деятельности затруднено такими явлениями, как помещение государственного управления, военной службы и социального обеспечения в одну строку, объединение науки с риэлтерской деятельностью и др.
Наша версия распределения действующей в настоящее время номенклатуры ВЭД (ОКВЭД-2) на «прогрессивные», «нейтральные» и «регрессивные» с точки зрения глобальных технологических и социальных трендов представлена в таблице 2.
Таблица 2
Группировка видов экономической деятельности согласно ОКВЭД-2
|
Условно-прогрессивные ВЭД |
Условно-нейтральные ВЭД |
Условно-регрессивные ВЭД |
|
обрабатывающие производства |
торговля оптовая и розничная, ремонт автотранспортных средств и мотоциклов |
сельское, лесное хозяйство, охота, рыболовство и рыбоводство |
|
строительство |
деятельность гостиниц и предприятий общественного питания |
добыча полезных ископаемых |
|
транспортировка и хранение |
деятельность по операциям с недвижимым имуществом |
обеспечение электрической энергией, газом и паром, кондиционирование воздуха |
|
деятельность в области информации и связи |
деятельность административная и сопутствующие дополнительные услуги |
водоснабжение, водоотведение, организация сбора и утилизации отходов, деятельность по ликвидации загрязнений |
|
деятельность финансовая и страховая |
государственное управление и обеспечение военной безопасности; социальное обеспечение |
|
|
деятельность профессиональная, научная и техническая |
||
|
образование |
||
|
деятельность в области здравоохранения и социальных услуг |
||
|
деятельность в области культуры, спорта, досуга и развлечений |
Рис. 3. Индекс качества межотраслевых структурных сдвигов в занятости (ИКС-1) в экономике РФ в 1975-2004 гг. Источник данных – Росстат [8]
Разумеется, как мы уже неоднократно разъясняли, отнесение отраслей к «регрессивным» не означает их «ненужности» для народного хозяйства, напротив, добыча полезных ископаемых и сельское хозяйство для экономики жизненно необходимы. Именно они обеспечивают выживание нашего общества в кризисные периоды. Но в большинстве научных публикаций они относятся к «первичному» (доиндустриальному) или «вторичному» (индустриальному) сектору, доля которого в экономике в развитых странах сокращается.
Индекс, вычисляемый исходя из классификатора ОКОНХ по формуле 1, мы назвали «индекс качества структурных сдвигов – ИКС-1», на рисунке 3 показаны его изменения за 1975-2004 гг. Расчеты индекса ИКС-1 показывают, что наиболее активный прирост занятости в технически и социально прогрессивных отраслях наблюдался в 1975-1980 (0,861) и в последующие годы советского периода, которые в «реформаторской» литературе принято именовать «застоем». То есть как раз этот период был периодом наиболее сильных позитивных структурных перестроек в экономике РФ за 50 лет. В конце 1980-х годов эти позитивные процессы ослабели, а в кризисные 1990-е годы индексы ИКС резко перешли в отрицательную зону. Это означало, что слабый рост или стагнация чисел занятых в отдельных регрессивных и нейтральных отраслях экономики, в 1990-х сопровождался массовым сокращением числа работающих в прогрессивных отраслях, при одновременном выбросе миллионов работников прогрессивных отраслей в зоны безработицы и в эмиграцию. После и вследствие развала СССР происходила аграризация российской экономики и стабилизация добывающей промышленности на фоне деградации обрабатывающей промышленности, науки и национальных (отечественных) технологий. Серьезное увеличение занятости в 1990-е годы происходило только в сфере торговли, которая со временем стала доминирующей отраслью российского хозяйства, но по нашей классификации эта отрасль является «нейтральной» с точки зрения технологического и социального прогресса общества.
Самый низкий индикатор индекса ИКС-1 пришелся на 1991-1992 (минус 0,718), в 1997-1998 он начал восстанавливаться и прошел исторический максимум (0,488) в 2003 г. Восстановительный рост экономики в 2000-е годы в основном был обусловлен высокими ценами на энергоносители на мировом рынке, но также отчасти и сравнительной открытостью российской экономики для иностранных инвестиций, бизнеса, и отложенными последствиями позитивных институциональных реформ 1990-х годов (развитием глобально-интегрированной банковской системы, формированием современного хозяйственного законодательства). Однако позитивные индексы ИКС-1 в этот период в основном определялись ростом занятости в отрасли «финансы, кредит, страхование», а также в транспорте и связи, на основе импортных технологий. Обрабатывающая промышленность и наука стагнировали или сокращались, мощный рост занятости в торговле и государственном управлении, как «нейтральных» секторах, не отражался на величине индекса. В целом вопросы качественной оценки долгосрочных последствий того, что в указанный период в РФ промышленность перестала быть доминирующей отраслью и уступила первенство торговле, на фоне гипертрофии государственного управления, заслуживает дальнейшего обсуждения.
В дальнейшем, вследствие отмеченных выше изменений методологии Росстата мы были вынуждены перейти к расчету индекса ИКС ВЭД-1, который также считался по формуле 1, но уже по новому составу отраслей (видов экономической деятельности) согласно ОКВЭД-1. С 2017 года мы перешли на расчеты ИКС ВЭД-2, увязанного с действующим в настоящее время классификатором ОКВЭД-2.
Индексы ИКС ВЭД-1, показанные на рисунке 4, рассчитаны за период 2001-2017 гг., благодаря тому, что Росстат выполнил ретроспективную переоценку отраслевой структуры за 2001-2003 гг. Причины замедления приростов занятости в прогрессивных отраслях в 2005 г. и в 2016 г. году нам не вполне понятны (в оба этих года в экономике наблюдался рост), вероятно, они были связаны с проблемами Росстата при переходе от ОКОНХ к ОКВЭД-1 и потом от ОКВЭД-1 к ОКВЭД-2.
Рис. 4. Индекс качества отраслевых структурных сдвигов в занятости РФ в 2001-2017 гг. (ИКС ВЭД-1) Источник данных – Росстат [8]
Рис. 5. Индекс качества отраслевых структурных сдвигов в занятости населения РФ в 2016-2020 гг. (ИКС ВЭД-2) Источник данных – Росстат [8]
Во время глобального финансового кризиса 2008-2009 абсолютный объем перераспределения занятых резко увеличилось, но качество структурных изменений было отрицательным (-0,627). Скачок индекса до 0,456 в 2015 году, когда наблюдался спад экономики вследствие санкций, возможно, являлся следствием следующих операций Росстата: не меняя названия строк в таблице ВЭД-1 они за один год «увеличили» показатель по «операциям с недвижимым имуществом» с 4,9 млн чел. до 6,3 млн чел., торговли с 12,7 млн чел. до 13,7 млн чел. (эти две отрасли на ИКС не влияют, но в них могли переместить часть занятых из других секторов) и понизили численность в строке «сельское хозяйство» с 6,2 млн чел. до 5,4 млн чел. Маловероятно, что такое большое сокращение аграрного сектора могло реально произойти за 1 год. Наука, как отрасль, в основном стагнировала и не могла положительно повлиять на динамику общих индексов.
Индексы ИКС-ВЭД-2 рассчитывались по номенклатуре отраслей ОКВЭД-2 за 2016-2020 гг. показаны на рисунке 5. После восстановления нормальных структурных процессов после рецессии 2014-2015 гг., в 2017 году наблюдалась позитивная перестройка отраслевого состава занятого населения, однако впоследствии индексы пошли вниз, и с началом пандемии COVID-19 снова ушли в отрицательную зону.
В 2020 году из «прогрессивных» видов деятельности, входящих в номенклатуру ОКВЭД-2, интенсивно сокращали численность занятых обрабатывающая промышленность, строительство, финансовая и страховая деятельность, продолжалось сокращение в некоторых категориях социальных услуг, которые начали проседать еще до пандемии. Наибольшее сокращение среди всех отраслей испытала «нейтральная» торговля – почти на 0,5 млн человек. Сократились сельское хозяйство, добывающие отрасли промышленности и все прочие, которые мы относим к категории «регрессивных». Но поскольку их сокращение было значительно меньше, чем спад в «прогрессивных» отраслях, индекс ИКС ВЭД-2 в 2020 был отрицательным.
Заключение
Согласно расчетам, произведенным в соответствии с предложенной методологией Индексов качества структурных сдвигов (ИКС), приходится признать, что в российской экономике эти индексы во второй половине 2010-х годов в основном колебались вблизи или ниже нулевых отметок, что соответствует оценкам общей ситуации как недостаточно прогрессивного развития. Поэтому правдоподобно выглядели прогнозы Министерства экономического развития о том, что в перспективе ВВП будет расти экстенсивно (быстрее производительности труда). В условиях более медленного, чем в развитых странах, внедрения информационных технологий (ускоренный рост демонстрировали только мобильная связь и Интернет) это должно было вызвать увеличение численности рабочих мест и занятости населения. Риски безработицы в 2020-е годы должны были быть связаны не со структурными, а главным образом с демографическими факторами (включая изменения границ трудоспособного возраста). Колебания численности занятых в отдельных ВЭД и группах профессий на указанный период также должны были быть связаны с демографическими волнами (например, предполагалось, что численность занятых в сфере образования снова начнет расти, когда подойдет положительная демографическая волна детей и молодежи), а также с изменениями конъюнктуры мировых рынков и внутренних рынков. В 2022 году ситуация изменилась, глубина и структурные особенности кризиса пока не поддаются рациональному прогнозированию. Задачей экономистов в течение последующего периода будет мониторинг происходящих изменений и разработка рекомендаций по антикризисному регулированию и созданию рабочих мест в различных отраслях и секторах народного хозяйства.
Библиографическая ссылка
Кашепов А.В. ОТРАСЛЕВАЯ СТРУКТУРА ЗАНЯТОСТИ НАСЕЛЕНИЯ: МЕТОДОЛОГИЯ И НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2022. – № 5-1. – С. 24-33;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=2170 (дата обращения: 27.04.2024).