Введение
Актуальность – подкреплена введением экологической безопасности в концепцию Национальной безопасности РФ, что в свою очередь усиливает внимание к преступным посягательствам на окружающую среду. В данной ситуации представляется актуальным рассмотрение вопросов определения предмета преступлений посягающих как на экологическую безопасность окружающей среды ст. 249 УК РФ так и на экологическую безопасность компонента окружающей среды ст. 257 УК РФ.
Изученность проблемы – экологические преступления традиционно представляются сложными для правоприменения в России и за рубежом. Видные ученые отечественного уголовного права традиционно рассматривают данную группу преступлений как единую, что обусловлено объектом уголовно-правовой охраны – окружающей природной среды и ее компонентов. Все преступления, объединенные в гл. 26 УК РФ, с учетом их особенностей нарушают какую-то сторону (аспект, элемент) экологической безопасности, причиняют вред безопасности окружающей природной среды в целом или ее отдельным компонентам (поверхностные или подземные воды, источники питьевого водоснабжения; атмосферный воздух; морская среда; земля; недра; водные биологические ресурсы; дикие звери и птицы; лесные насаждения).
Целесообразность разработки темы – необходимо отметить, что наибольшее распространение в отечественном уголовном праве получила точка зрения рассматривающая экологические преступления в качестве составной части посягательств на общественную безопасность, что в свою очередь направляет ученых определять объектом посягательства таких общественно опасных деяний экологическую безопасность.
Научная новизна определена выводом, касающимся вопроса определения и выделения предмета в составах рассматриваемых преступлений, а именно ст. 249 УК РФ и с. 257 УК РФ.
Цель и задачи исследования
Рассмотрев составы экологических преступлений, предусмотренных ст. 249 и 257 УК РФ, рассмотреть вопросы определения предмета посягательств, сделать заключение о содержании в качестве обязательного признака предмета преступления, при нарушении правил охраны водных биологических ресурсов.
Теоретическая и практическая значимость – состоит в комплексном осмыслении подходов к определению предмета и выделению предмета посягательства как обязательного признака в ст. 249 и 257 УК РФ, а также формулировании научных положений, направленных на устранение разногласий по данным вопросам, позволяющих обогатить уголовно-правовую науку, расширить сферу дальнейших теоретических изысканий и их реализации в практическую деятельность.
Методология
Общеметодологическую основу исследования составили базовые положения диалектического метода познания явлений. Кроме того, использовалась совокупность методов познания социально-правовой действительности, позволяющих комплексно изучить основные направления и особенности теории и практики, качественные изменения, происходящие в процессе развития изучаемых явлений: общенаучные (сравнение, анализ, синтез, индукция, дедукция), а также частно-научные методы (формально-логический, системно-структурный).
Результаты
Характеризуя состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 249 УК РФ, О.Л. Дубовик отмечает: «Для установления предмета преступления ... необходимо определить, что:
а) посягательство совершено на один из видов животного (а не растительного) мира;
б) посягательство направлено на здоровье животных;
в) здоровье животных охраняется правилами, в том числе препятствующими распространению болезней – эпизоотий» [1]. Исходя из этого автор в качестве рассматриваемого предмета признает любой вид животного мира.
Э.Н. Жевлаков также считает предметом домашних или диких животных [2, 3].
А.В. Наумов и Н.А. Лопашенко в качестве такового признают ветеринарные правила[4]. Помимо того, что уже говорилось о научной несостоятельности подобной позиции, подчеркнем и непоследовательность авторов: считая правила предметом преступления, они в то же время относят их к сущности деяния, указанного в ст. 249 УК РФ. Получается странная конструкция механизма причинения вреда объекту: нарушение правил в этом случае должно воздействовать на сами же правила, чего не может быть по определению.
Однако основная проблема применительно к рассматриваемому составу преступления заключается не в различных подходах к характеристике его предмета, а вообще в обоснованности его выделения. Многие авторы не упоминают его при анализе преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 249 УК РФ.
По нашему мнению, законодательное описание состава преступления не дает основания для выделения предмета указанного преступления. Об этом, в частности, свидетельствует текст уголовного закона. В ч. 1 ст. 249 УК РФ сказано: «Нарушение ветеринарных правил, повлекшее по неосторожности распространение эпизоотий или иные тяжкие последствия...». Таким образом, по приведенной формулировке уголовно-правовой нормы невозможно определить рассматриваемое обстоятельство: обязательными признаками названы деяние, его характер и последствия преступления. Все остальные же признаки являются факультативными.
Позиция авторов, выделяющих предмет преступления при нарушении ветеринарных правил, необоснованна не только по формальным причинам, но и неверна по сути, хотя в литературе и встречается утверждение, согласно которому «...закон не обозначает предмет преступления, но такой в данном составе имеется – это дикие и домашние животные» [5].
Подобного рода ошибки могут быть обусловлены неверным толкованием ветеринарных правил, являющихся нормативными правовыми актами в области ветеринарии, т.е. в сфере научных знаний и практической деятельности, направленных на предупреждение болезней животных и лечение, выпуск полноценных и безопасных в ветеринарном отношении продуктов животноводства и защиту населения от болезней, общих для человека и животных [6, 7]. Из законодательного определения ветеринарии явствует, что охватываемая ею сфера не ограничивается профилактикой заболеваний животных и их лечением. Еще с большей очевидностью это вытекает из легальной характеристики сути ветеринарных правил. В ст. 2.1 Закона РФ «О ветеринарии» они представлены как нормативные правовые акты, содержащих обязательные для исполнения физическими и юридическими лицами требования:
1) при осуществлении профилактических, диагностических, лечебных, ограничительных и иных мероприятий, установлении и отмене на территории Российской Федерации карантина и иных ограничений, направленных на предотвращение распространения и ликвидацию очагов заразных и иных болезней животных;
2) при оформлении ветеринарных сопроводительных документов, назначении и проведении ветеринарно-санитарной экспертизы, осуществлении мероприятий по обеспечению ветеринарной безопасности в отношении уловов водных биологических ресурсов и произведенной из них продукции;
3) идентификации и учете животных;
4) проведении регионализации, эпизоотического зонирования, определении зоосанитарного статуса;
5) разведении, выращивании, содержании, перемещении (в том числе перевозке и перегоне), обороте и убое животных;
6) производстве, перемещении, хранении и (или) обороте кормов и кормовых добавок для животных;
7) при перемещении, хранении, переработке, утилизации биологических отходов (трупов животных и птиц, абортированных и мертворожденных плодов, ветеринарных конфискатов, других отходов, непригодных в пищу людям и на корм животным);
8) к характеру, форме, содержанию и предоставлению информации по этим видам деятельности.
Данные правила конкретизированы в ряде других законов и подзаконных актов, среди которых можно выделить:
Федеральный закон от 27 декабря 2018 г. № 498-ФЗ (в ред. 27декабря 2019 г.) «Об ответственном обращении с животными и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [8,9];
Ветеринарно-санитарные правила сбора, утилизации и уничтожения биологических отходов, утвержденные приказом Минсельхозпрода РФ от 4 декабря 1995 г. № 13-7-2/469 (в ред. от 16 августа 2007 г.) [10];
Ветеринарные правила ввоза (вывоза) на территорию Российской Федерации, переработки, хранения, перевозки, реализации продуктов промысла животных и продуктов их первичной переработки, не подвергшихся промышленной или тепловой обработке, утвержденные приказом Минсельхоза России от 6 октября 2008 г. № 453 [11], и др.
Таким образом, нет ни формальных, ни фактических оснований для выделения предмета преступления вообще и сведения его к животным (домашним или диким) в частности. В нормативных актах упоминаются уловы рыбы. В этом случае с таким же успехом можно было бы говорить о наличии в данном составе преступления потерпевшего как признака объекта, поскольку некоторые болезни являются общими как для животных, так и для людей.
В ч. 2 ст. 249 УК РФ говорится о нарушении правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений, повлекших по неосторожности тяжкие последствия. Все проблемы, которые обозначились при определении предмета предыдущего преступления, имеют место применительно и к данному признаку и рассматриваемого преступления. В литературе вырисовался по этому вопросу следующий спектр мнений: предметом преступления следует признавать «растительность всякого рода: лесные насаждения, посевы, сады, огородная растительность, травы, кустарники и т.д. (Э.Н. Жевлаков); «признаваемые естественными природные свойства растений, которые охраняются правилами и могут быть нарушены в результате болезни или под воздействием вредителей растений» (О.Л. Дубовик); растения (Л.Г. Овсепян); правила для борьбы с болезнями и вредителями растений (Н.А. Лопашенко) и др. Ни одно из них нельзя признать обоснованным. Не останавливаясь на этот раз на последней точке зрения, попытаемся определить свою позицию в отношении других подходов к установлению предмета преступления. При этом предварительно заметим, что рассматриваемая уголовно-правовая норма по своей конструкции аналогична норме, отраженной в ч. 1 ст. 249 УК РФ. Следовательно, закон не содержит указаний на данный признак состава преступления, он не является обязательным.
Фактическая сторона дела также иная, чем утверждают указанные и некоторые другие авторы. Вначале обратим внимание на нарушение логического ряда в характеристике предмета в интерпретации Э.Н. Жевлакова. С точки зрения русского языка, сад – это участок земли, засаженный деревьями, кустами, цветами; помещение в доме, здании (зимний сад) и т.д. [12], поэтому включать его в перечень растений неправомерно.
Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 206-ФЗ (в ред. от 23 апреля 2018 г.) «О карантине растений» [13, 14] закрепляет понятие карантина, который определяется как правовой режим, предусматривающий систему мер по охране растений и продукции растительного происхождения от карантинных объектов, т.е. от вредных организмов, отсутствующих или ограниченно распространенных на территории Российской Федерации [15]. Их перечень утвержден Минсельхозом России [16]. Таким образом, указанный закон выделяет как растения, так и продукцию растительного происхождения.
Болезнь растений (инфекционных, проблем недостатка или излишков питания, внешних условий по свету, ветру или влаге) – это процесс, который влечет нарушение функций (фотосинтеза, тока воды, питательных веществ и т.д.), строения организма и вызывает преждевременную гибель растения или поражения отдельных его органов [17]. Вредители растений – это живые организмы, которые оказывают вредоносное воздействие на них или питаются ими. Выделяются: 1) монофаги – употребляют в пищу определенный вид растений; 2) олигофаги – предпочитают несколько видов растений, состоящих в родстве; 3) полифаги – питаются рядом различных культур.
Защита лесов от вредных организмов также осуществляется в соответствии с Федеральным законом «О карантине растений». При этом под вредными организмами понимаются жизнеспособные растения любых видов, сортов или биологических типов, животных или болезнетворных организмов любых видов и биологических типов, которые способны нанести вред лесам и лесным ресурсам. Последние включают в себя запасы древесины, плоды, ягоды, грибы, лекарства, растения, а также кормовые и охотничье-промысловые ресурсы. Согласно ст. 11 Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ (в ред. от 24 апреля 2020 г.) «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [18, 19] охотничье-промысловыми признаются охотничьи ресурсы, к которым относятся млекопитающие и птицы.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что правила, установленные для борьбы с болезнями и вредителями растений, одновременно направлены и на защиту продукции растительного происхождения, а также лесных ресурсов. Следовательно, хотя бы уже поэтому позицию авторов о наличии предмета преступления в виде различных растений в составе, предусмотренном ч. 2 ст. 249 УК РФ, также нельзя признать обоснованной.
Предмет преступления, предусмотренного ст. 257 УК РФ, в литературе в целом определяется одинаково; им признаются водные биологические ресурсы. Э.Н. Жевлаков к ним добавляет и кормовые запасы [2, 20]; Гаевская Е.Ю. – промысловые морские растения [21], хотя в том и другом случае они охватываются понятием «водные биологические ресурсы». Н.А. Лопашенко этот признак состава преступления характеризует как правила охраны водных биологических ресурсов [22].
Выводы
По нашему мнению, выделение предмета в составе рассматриваемого преступления не обусловлено ни законодательно, ни теоретически. В ст. 257 УК РФ говорится: «Производство сплава древесины, строительство мостов, дамб, транспортировка древесины и других лесных ресурсов, осуществление взрывных и иных работ, а равно эксплуатация водозаборных сооружений и перекачивающих механизмов с нарушением правил охраны водных биологических ресурсов, если эти деяния повлекли массовую гибель рыбы или других водных биологических ресурсов, уничтожение в значительных размерах кормовых запасов либо иные тяжкие последствия...». Таким образом, в уголовно-правовой норме законодатель прямо указал лишь два криминообразующих признака: деяние и последствия. Сами по себе последствия одновременно не могут иметь второй уголовно-правовой статус – выступать в качестве предмета преступления.
Заключение
Коротко подытожим изложенное. Составы экологических преступлений, предусмотренных ст. 249 и 257 УК РФ, не содержат в качестве обязательного признака предмет преступления. Его выделение в теории уголовного права не согласуется как с содержанием соответствующих уголовно-правовых норм, так и с учением о предмете преступления.
Библиографическая ссылка
Голубев С.И. НАРУШЕНИЕ ВЕТЕРИНАРНЫХ ПРАВИЛ, ПРАВИЛ, УСТАНОВЛЕННЫХ ДЛЯ БОРЬБЫ С БОЛЕЗНЯМИ И ВРЕДИТЕЛЯМИ РАСТЕНИЙ, А ТАКЖЕ ПРАВИЛ ОХРАНЫ ВОДНЫХ БИОЛОГИЧЕСКИХ РЕСУРСОВ: ВОПРОСЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРЕДМЕТА ПОСЯГАТЕЛЬСТВА // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2020. – № 10-1. – С. 102-107;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=1353 (дата обращения: 21.11.2024).