Введение
Президент России В.В. Путин в послании Федеральному собранию указал на необходимость «накапливать мощный технологической потенциал будущего, а это цифровые, другие, так называемые сквозные технологии, которые сегодня определяют облик всех сфер жизни страны. Страны, которые смогут развивать эти направления, «будут иметь долгосрочные преимущества, получать громадную технологическую ренту [1]. Те, кто этого не сделают, окажутся в зависимом, уязвимом положении». Свое распространение среди теоретиков и практиков понятие «сквозные технологии» получило, во многом, благодаря процессам разработки программы Национальной технологической инициативы и ее концептуальных основ. Технология воплощает в себе методы, приемы, режим работы, последовательность операций и процедур, она тесно связана с применяемыми средствами, оборудованием, инструментами, используемыми материалами [2, 3].
За девять месяцев 2019 года имеется незначительный рост зарегистрированных преступлений (2,1 %) по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Почти каждое четвертое преступление за указанный временной отрезок – тяжкое и особо тяжкое (24,4 %). При этом, зафиксирован рост тяжких и особо тяжких преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами (+7,3 %, т. е. 14,1 тыс.). Процент нераскрытых преступлений, как и прежде, остается достаточно высоким [4].
Среди причин, повлиявших на негативные значения показателей официальной статистики состояния преступности в стране, можно выделить различные виды посткриминальной деятельности, включающие применение различных сквозных технологий.
Наиболее распространенным на данный момент является мнение о содержании термина «сквозные технологии» у разработчиков концепции Национально-технологической инициативы, представителей Университета НТИ «20.35» и сотрудников Агентства стратегических инициатив, которые считают, что сквозная технология представляет собой перспективную технологию, радикально меняющую ситуацию на существующих рынках или способствующую формированию новых рынков.
Вместе с тем, следует учитывать мнение представителей академического сообщества (В.В. Иванов и Г.Г. Малинецкий) о том, что «термин, введенный авторами Программы, не разъясняется, но, видимо, это главные технологии, фигурирующие в разных частях Программы), на развитии которых будет сделан акцент (большие данные, нейротехнологии, системы распределенного реестра, квантовые технологии и т. д.)» [5 и ряд других работ].
Изучение содержания термина «сквозные технологии» свидетельствует о достаточно дискуссионном и порой противоположном понимании или вообще отрицании значения, необходимости цифровой экономики и возможностей сквозных технологий. Некоторые ученые считают их современной «мифологемой и impactом» или рассматривают Национальную технологическую инициативу как «ожидание Высокотехнологичной Зубной Феи».
На наш взгляд, понимание сквозных технологий как «главных технологий, фигурирующих в разных частях Программы», хотя и имеет место быть при первичном анализе вопроса, однако не совсем точно отражает их суть, поскольку такие технологии есть результат межпредметной деятельности научных продуктов – технологий, радикально меняющих обстановку на существующих рынках или способствующих формированию новых рынков.
Проблема термина «сквозные технологии» обусловлена и тем, что в России данное словосочетание появилось в научных и практических кругах сравнительно недавно (2014–2015 гг.). Тогда как в европейской науке используется достаточно продолжительный период, и на современном этапе применяется применительно к принципам, вопросам, темам, методам и исследованиям термин «cross-cutting».
К примеру, Sara B. Stone, Samuel S. Myers, Christopher D. Golden, предложили 12 сквозных принципов (панелей) как набор ключевых идей, которые будут действовать в качестве всеобъемлющих и широких руководящих тем [6]. Достаточно часто в официальных документах и нормативно-правых актах декларативного характера используются словосочетания «сквозные области, сектора, вопросы» (например, sectors and cross-cutting issues [7]), «сквозная тема» (А. Guthrie, М. Barosevic [8]).
Достаточно распространённым за рубежом в последнее время является словосочетание, связанное с исследованиями – «cross-cutting research» [9]. Такой подход заложен Российской венчурной компанией к пониманию «сross-cutting» technologies как «сквозных технологий».
Не менее значим подход к «сквозным технологиям» (сross-cutting technologies) как к методу и направлениям прогнозирования. Данный метод будет применен при прогнозировании новых направлений создания перспективных технологий в криминалистике, направленных на решение социально значимых задач и безопасности России (например, борьба с преступностью).
Таким образом, «сквозные технологии» (сross-cutting» technologies) обладают следующими признаками:
А) перспективные технологии преследуют цель – радикально менять обстановку на существующих рынках или способствовать формированию новых рынков;
В) выступают как процессы создания перспективных технологий;
C) понимаются как метод и направления прогнозирования;
D) имеют результат – научный продукт-технология:
– есть результат межпредметности, межсекторальности научных знаний;
– получен благодаря кооперированию научных коллективов, экспертов, сформулировавших выводы о технологических барьерах.
Именно указанные обстоятельства – интересы (интенции) для ученых-криминалистов с учетом объектно-предметной организации науки предопределили выбор темы и содержание статьи.
Цель исследования. В данной статье автор преследовал цель – спрогнозировать направления познания и применение сквозных технологий в посткриминальной действительности как интенций, формирующих новые задачи науки криминалистики.
Материалы и методы исследования
Материалом исследования выступили данные официальной статистики, результаты изучения уголовных дел по специально разработанной автором анкете. Системный, деятельностный, ситуационный подходы предопределили применение следующих методов исследования: анализ, синтез, аналогия, дедукция, индукция.
Результаты исследования и их обсуждение
Сквозные технологии все чаще внедряются в преступность и следующую за ней посткриминальность как части объективной действительности. Наиболее наглядно такие явления и процессы связаны с андеграундной экономикой как прямой противоположностью цифровой экономики.
Андеграундная экономика является сложнейшим явлением современной действительности. Поведение нарушителей закона – категория, наполненная экономико-правовым смыслом. Так, нобелевский лауреат 1992 года Гэри Беккер одним из первых применил экономические понятия издержек и прибыли к пониманию поведения нарушителей закона [10]. Размер андеграундной экономики следует рассматривать как оценку совокупности уравнения спроса на данный расчет, а во-вторых, расчет стоимости подземной экономики, который, по нашему мнению, включает и стоимость подготовки, совершения, сокрытия преступления. В современной экономической мысли существует суждение, что с развитием общества деструктивные проявления данного сектора экономики, как и он сам, будут сведены к минимуму или исчезнут. Однако последние авторитетные исследования масштабов, тенденций ее функционирования доказывают совершенно обратное [11, 12].
Андеграундная экономика как криминалистическая интенция представляет собой часть объективной действительности, которая включает в себя преступную деятельность и иные правонарушения, посткриминальную деятельность и поведение, преступные посягательства, в условиях посткриминального противодействия (например, сбыт похищенного), проявляющаяся в различных ситуациях.
К криминалистическим закономерностям андеграундной экономики, как сегмента объективной действительности, относятся: связь между деятельностью (как преступной, так и не нарушающей закон) с оставленными следами (материального, идеального, виртуального характера); связь между преступной деятельностью и посткриминальным поведением лиц в условиях андеграундной экономики (получение доходов и сверхдоходов и их сокрытие либо напротив легализация денежных средств или иного имущества, приобретенных преступных путем); преобладание организованной групповой деятельности (преступного и посткриминального характера); влияние отдельных свойств личности на содержание и выбор видов преступной и посткриминальной деятельности; устойчивое использование способов сокрытия как при осуществлении преступной деятельности, так и при реализации посткриминальных действий и поступков (основу которых составляет маскировка, фальсификация, инсценировка) [13], типичность криминальных ситуаций и ситуаций посткриминального периода.
Нами неоднократно отмечалось, что генезис и дистилляция информации (на основе наук нового времени: анатомии, биологии, медицины, физики, химии, математики, статистики, психологии...), а также использование систем знаний в раскрытии и расследовании преступлений определило исторический, социальный, политический, экономический, научный заказ на формирование и появление науки о раскрытии и расследовании преступлений – «Kriminalistik» (Г. Гросс).
История отечественной криминалистики – это процесс получения новых систем знаний, отражающих потребности применительно к изменениям преступности в собственной объектно-предметной области (например, хищения социалистической собственности 80-х гг. ХХ века, организованная преступная деятельность и беспрецедентное противодействие 90-х гг. ХХ века и нулевых XXI века, новые способы подготовки, совершения и сокрытия преступлений экстремисткой направленности в виртуальной действительности и многое другое).
Использование результатов познания предметных криминалистических закономерностей свидетельствует об их эффективности в правоприменении и диктует их дальнейшее развитие.
Криминалистика имеет постоянное и неизменяемое целевое назначение – борьба с преступностью. Не менее актуален вопрос о необходимости как познания, так и внедрения криминалистических средств, основанных на сквозных технологиях. По этой причине следует синхронизировать индикативные показатели антикриминальной деятельности с задачами криминалистики и детализировать их применительно к собственной структуре систем знаний о закономерностях изучаемых видов человеческой деятельности и поведения.
Р.С. Белкин и другие отмечает, что «интеграция в криминалистику достижений естественных и технических наук, усложнение самих технических средств, совершенствование и развитие методик их применения нередко сопряжено со сложными технологическими операциями, поэтому необходимо говорить уже не только о криминалистической технике, но и о технологии. Особенно рельефно это видно при рассмотрении вопроса о связях техники, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений» [14].
Остановимся на составленном нами научном прогнозе применения сквозных технологий в криминалистике (на основе связей техники, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений»), как основы формирования новых задач криминалистики:
1. Для общей теории криминалистики:
– объект и предмет криминалистики и искусственный интеллект;
– кооперации криминалистических знаний с другими системами знаний;
– цифровая лингвистика и язык криминалистики;
– теория посткриминальной деятельности и методы ее моделирования;
– создание частной теории сквозных технологий в криминалистике.
2. Для криминалистической техники:
– цифровое моделирование (производство криминалистических и других экспертиз методами цифрового моделирования);
– новые материалы (графен и его использование в обнаружении следов рук и др.);
– аддитивные технологии (например, 3-D печать для восстановления прижизненного облика по методу М. Герасимова);
– сенсорика (технические средства распознавания разыскиваемых объектов, поиск идентификационных признаков в большом потоке виртуальных данных, цифровой лингвистический поиск экстремистских идей в сети Интернет);
– мехабиотроника (использование технологий для выявления живых тканей при изменении внешности преступниками, использование роботов при задержании);
– нейроинтерфейсы (использование технологий для чтения мозга при восстановлении забытых воспоминаний свидетелем или потерпевшим); Big Data (применение больших данных для криминалистических и иных учетов); искусственный интеллект и системы управления (беспилотный летательный аппарат как объект исследования в оружиеведении или, наоборот, как средство фиксации протяженного места происшествия, поиска скрывающихся преступников) [15];
– исследование микробиома (в микробиоме объективно отражается последовательность, характер, содержание преступной и посткриминальной деятельности преступников и связанных с ними лиц, отдельные свойства личности, обстановка совершения общественно опасного деяния и многое другое, что позволяет субъекту расследования проанализировать исходные и другие следственные ситуации, выдвинуть версии, организовать планирование расследования, принять эффективные тактические решения, оптимальные тактические приёмы и их комбинации, реализовать оперативно-тактические операции, использовать методические комплексы расследования отдельных видов и групп преступлений. получение нового материала для обнаружения и фиксации микробиома [16].
Отметим, что существует противоречивая познавательная ситуация, которая характеризуется, с одной стороны, тем, что микрообъекты, используемые в раскрытии и расследовании преступлений, становятся всё меньше (размер, вес и другие характеристики), а их диагностическое и идентификационное значение увеличивается, и при этом технико-криминалистические средства собирания и исследования значительно усложнились, количество же времени и трудоёмкость таких исследований увеличились в разы по сравнению с традиционными объектами криминалистических исследований.
Применительно к вопросам криминалистической техники, следует отметить следующие тенденции правоприменения при раскрытии и расследовании преступлений: уменьшение размеров исследуемых объектов на фоне увеличения их идентификационной значимости; крайне низкое количество получаемых при осмотре места происшествия следов (в среднем по России на один осмотр места происшествия обнаруживается 1,1–1,5 следа, по результатам собственного исследования данный показатель составил 1,66); виртуализация процесса следообразования в преступной и посткриминальной деятельности и ряд других;
– новые источники энергии (как объект криминалистической взрывотехники) и многое другое.
3. В криминалистической тактике:
– разработка и модернизация тактико-криминалистических средств (тактических приемов, комбинаций и операций);
– ситуационное моделирование на основе Big Data;
– инновации в тактике следственных и иных процессуальных действий с использованием виртуальной и дополненной реальности.
4. В криминалистической методике:
– программы поиска способов преступлений с использованием технологий как элемента криминалистической характеристики;
– алгоритмизация частных методик раскрытия, расследования и предупреждения преступлений на основе искусственного интеллекта;
– поисковые системы признаков совершения тяжких и особо тяжких преступлений и последующей посткриминальной деятельности в сети Интернет при раскрытии, расследовании и предупреждении преступлений, совершаемых в условиях посткриминального противодействия.
Выводы
В данной работе представлены результаты проводимого исследования посткриминальной деятельности и определена лишь малая часть вопросов, которые могут возникнуть перед учеными-криминалистами в ближайшее время, в связи с: во-первых, проявлениями сквозных технологий в явлениях и процессах преступной и посткриминальной действительности; во-вторых, возможностями использования сквозных технологий при раскрытии, расследовании и предупреждении преступлений.
Библиографическая ссылка
Андреев А.С. ПОЗНАНИЕ И ПРИМЕНЕНИЕ СКВОЗНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ В ПОСТКРИМИНАЛЬНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ КАК ИНТЕНЦИИ, ФОРМИРУЮЩИЕ НОВЫЕ ЗАДАЧИ НАУКИ КРИМИНАЛИСТИКИ // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2019. – № 10-3. – С. 112-117;URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=918 (дата обращения: 25.04.2024).